Я ничего не читаю. Я просто ем глазами – это когда пища заканчивается. Это когда глаза могут самопроизвольно кого-нибудь укусить. Идешь на улице. Ждешь чуда. Я каждый день жду чуда. Все думаю, думаю – может, синее неба стекло лопнет, и из трещины вылезет таинственный инопланетянин?  И я полечу, полечу….
И вот, в этот момент, глаза уже ничего не знают про разум, и сейчас бы – немного лекарства разума.
Буквы – они, как семечки уходят.
Если предложения слабы, то автор (коли он жив еще) на дальнем конце земли икает. Он напоминает коротышку, который проглотил утюг холодный. Но я не злорадствую. У меня вообще нет этого чувства.
Голод утоляется не только поеданием текста. А- —- стоп. А ведь так я не сказал еще раз: я ничего не читаю! Просто мои глаза едят буквы, вот и все. Они – сами по себе, я – сам по себе. У нас даже договора никакого нет, и никто посторонний об этом не знает.

Глаза вот так кусаются: я стою на остановке, и тут слышится крик.
-А-а-а-а! Меня укусили!
Кто кричит – не важно. А кто укусил – неизвестно. Ну а я – что? Ведь я – не виноват. Я не пойду сдаваться? Да и кто мне поверит.
А в последнее время многим людям стало казаться, что они – князья. И потому остановка – есть место не то, и вообще, может, и не место. То место – это когда за рулем. Это когда стоишь в пробке часа три, и конце и краю этому столпотворению нет, но готов стоять. И даже если под прицелом пулемета будут из машины выгонять, вы останетесь здесь…..
Это – попытка быть и не быть.
Человек меняет кожу. Но не так, как тогда – когда труд перековал массы. Нет, сейчас каждый элемент хочет бежать в иную жизнь.
И как будто нет смерти.
В маршрутном такси глаза тоже могут кусаться. Но чу – осторожней! Они могут укусить водителя, а это – по-всякому. Я не люблю аварии. Потому, я часто хожу в очках.
На том и рассказ.
Но он короток. Потому – расскажу о том, что хотел написать, но так и написал.
Данное произведение доказывало бы, что не человек произошел от обезьяны, но наоборот. Обезьяна – от человека. И явление это называлось не обратная эволюция. Мой герой назвал его коротко: Обезьянец.

У героя есть прототип – это Сергей Демьянец, человек пафосный, но – народный. В свое время это был большой лоботряс. Ныне он вроде как исправился, но я его жизненный путь не прослеживаю. Говорить же что-то еще о нем я не буду. В одном месте я уже говорил о нем, и, при чем, немало. Кто знает – тот знает. Кто не знает – придите, спросите. Я покажу.
Так вот, это – о прототипе
Теперь же – о герое. Героя звали Мища. Он торговал долларами у входа в банк. Рядом был рынок, и всех рыночных работников Мища знал очень хорошо, особенно тех, кто постоянно мелькал у него перед глазами. А это – цыгане, торговавшие украденными сотовыми телефонами, милиционеры в жестяной будке с синей полоской, девочки в желтых накидках, зарабатывающие себе на сигаретки на промо-акциях, продавщицы киосков с шаурмой и жаренными бразильскими ножками, и еще – много и много людей. Много людей – много путей. Невидимый станок, который штампует человеческие существа каждый день, выдает им технический паспорт. Только как-то странен этот паспорт – никто его не видит. Никто о нем не знает. А, если вдруг, находится человек, способный считывать его первую страницу, где написан срок жизни, то его, этого человека, тотчас записывают в ясновидящие.
Чудеса, чудеса…..
И вот, вернемся к Мище. На лестничной клетке был у него сосед – Иоганн Силантьевич, важный дядько, профессор. Вот он-то про эволюцию и знал. Он вообще был в топ-5 людей знающих, владеющих миром  посредством изучения намеков. Ибо – были бы факты. А фактов – то и ведь и кот наплакал. И на самом деле составить эволюцию по ископаемым останкам может лишь либо сумасшедший, либо такой человек ума крайнего, лучшего, топового.
И вот, добился Мища того, чтобы с соседом водки выпить, и говорит:
-Я, Иоганн Силантьевич, я, знаете, я – профессор от сохи. Я вывел новую теорию.
А сосед смотрит из под очков, думает: ну вот что ему, этому барыге, надо. Чего он ёрничает?
Словом, рассказал Мища свою историю: значится, человек был всегда. Кто он, откуда – мы не знаем. А не узнаем мы никогда, так как не тем путем идем. Зато обезьяна – суть порождение лени. Раньше обезьян не было. Если хорошо покопаться в истории, то выяснится, что никаких упоминаний о них в истории и нет. Но это – до поры до времени. С развитием прогресса ленивый человек начинает убегать в лес. Появляется протообезьяна. Ну, в к первому веку до нашей эры обезьян было уже видимо-невидимо. Все они вскорости переправляются в Африку, так как там жарко и бананов много.
В первый раз Иоганн Силантьевич чуть Мищу сковородкой не пришиб. Но капля, как вы знаете, долбит камень не силой удара, а частотою падения.
Теперь же отвлечемся от ядра сюжета, ибо самого произведения нет, разве что – страниц 20 всяких разных набросков – и просмотрим один маленький фрагмент. Мища стоял на балконе и кушал яблоко. И он, будучи человеком глубокомысленным, хоть и барыганствующим, постоянно находился в процессе развития мысли. И вот, он увидел, что внизу по улице идет доктор Курпатов.
-Вот это да! – обрадовался Мища. – Это – он!
Мища запрыгал от счастья, но доктор Курпатов почему-то этого не заметил.
-Это я! Это я! – прокричал Мища.
Никакого ответа.
Может  — ошибка?
-Доктор Курпатов?
Нет, он явно должен был услышать.
Тогда, Мища размахнулся и бросил в доктора яблоком. Не попал. Яблоко покатилось, обогнало доктора. Тогда тот нагнулся, подобрал яблоко, и ….. укусил.
-Черт, не он, — произнес Мища, — нет, но как же. Как же – не он? Это – он. Доктор Курпатов, постойте!

Я не знаю  сейчас – буду ли я дописывать , а если буду – то каков будет объем. Тем не менее, идея такова, и появилась она еще очень давно, до «джинсов». Тем не менее, разработать новую концепцию не так уж легко – старые мысли – это как машины, доведенные до нужной стадии производства.
Хорошо разработанный проект – это уже половина дела.
Сейчас мне предлагают написать пьесу с возможностью ее дальнейшей постановки. Совместно. Никаких идей пока нет.
Может быть, именно – «Обезьянец».

Вот. Я думал, пробежаться по закромам, пообозревать самого себя, но уж ночь, черное существо.
Глаза, кстати, питаются не только входящими буквами, но и исходящими. Это как в почте. А потому, каждый новый рассказ, пусть – и маленький – это еще немного пищи. Если же окажется, что и ваши глаза могут есть независимо от потребления ума – то я буду рад,  если чем-нибудь вам помогу.