Удивительно, но вокруг этого автора довольно много случалось у меня совпадений и эпизодов в жизни. И потому я могу забавно и складно написать о том, что вокруг Фаулза, дабы плавно подвести читателя к мыслям о самих его романах.
Но не хочу сейчас и времени нет. А о главной причине догадывайтесь сами.
Скажу только несколько слов о прочитанном.
Пальцы слов Фаулза смазаны жиром, и — техническим. Внимание мое они удержать не могут, выскальзывает, и мне приходится снова и снова устраивать его в горсти слипшихся невнятных слов.
А оно снова выскальзывает. Ловить надоело. И чего ради?
Диагоналя текст, с тоской вспоминаю — то наполненный ветром роман Евгенидиса, то бьющие в нос запахи юга Франции у Зюскинда, горячие от солнца ягоды на дачном столе пушкинской «Барышни-крестьянки», да хоть (и по праву!) — блеск молодых зубов сына турецко-подданного!
Ро-ма-ны…
Так говорите, культовый писатель?
…………………………….
ЗЫ. Не могу отделаться от чувства, что двух самых неприятных героев полупрочитанных мною романов Фаулз писал с себя.
Литературный портал "Книгозавр"
Рецензии на книги, книжные новинки, критика, публицистика, лучшие книги
спасибо за инфу!
Отличная статья Спасибо огромное
Зер гуд ставлю 5 балов.
Комментарий АНДРЕЯ ПОДОРОЖНИКОВА к этой заметке в моем ЖЖ:
on Август, 10, 2008 14:28 (местное)
Я уже как-то начинал эту его вещь читать, но отбросил, поскольку психология истинных маньяков никогда не интересовала меня всерьёз. Однако, после Вашего поста сделал над собой усилие, граничащее с насилием:) И вот какие мысли меня по этому поводу посетили.
Если представить себе норму человеческой морали в виде горизонтальной прямой на графике в координатной сетке, ниже которой находится аморальность, а выше – исключительная моральность и допустить, что разуму свойственны достаточно серьёзные девиации в своём представлении этого понятия – то можно предположить, что Homo vulgaris – человек обыкновенный, находящийся в районе абсолютной нормальности, способен опускаться гораздо ниже по синусоиде, чем высокоморальный человек. Проще говоря – посредственность, серость, «норма» имеет гораздо больше шансов на то, чтобы в пределах своего понятийного аппарата сформулировать для себя моральность поступков, находящихся в низшем пределе. То же касается и понятия «нормальности». Чем жёстче человека учат быть «нормальным», чем ближе к «норме» он в результате этого оказался — тем больше у него шансов из этой нормы выскочить, обмануть и обойти её. Найти лазейку для комфортного существования ума гораздо проще в подготовленной, подмятой под себя реальности, сформированном во имя интересов выживания одного разума мире. Не надо приспосабливаться, искать выходы из противоречивых и неприятных состояний, стройный и логичный поток мыслей определяет порядок существования псевдомира. Это то, что все остальные могут назвать помешательством, сумасшествием и маньячеством. Суть не в этом, а в том, что маньяку до мнения остальных нет никакого дела, ничто не может пошатнуть сформированную стабильность, правильность, логику поведения в определённой ему реальности (поставленный диагноз импотенция, например). И он знает, причём очень хорошо, как быть «нормальным» при необходимости.
Что касается жертв насилия, которыми, как правило, оказываются высокоморальные люди, либо люди, близкие к норме, но со знаком плюс, то в этом тексте очень чётко показана трансформация сознания, направленная на обеспечение единственной цели: выжить в условиях, не совместимых с жизнью, в корне отличных от привычных. Попытки приспособиться, повлиять на маньяка в рамках восприятия мира жертвой, обречены на неудачу именно вследствие того, что псевдомир маньяка непоколебим. А тот единственный шанс (топор), которым можно было воспользоваться, становится иллюзорным именно благодаря (или вследствие) добропорядочности жертвы, которая не в силах не просто примерить на себя этот псевдомир, а стать его частью, отказаться временно от своего «я».
Если бы не обстоятельства, в которых происходит действие, то записи в дневнике можно было бы назвать «пометками рефлексирующей девушки-подростка». Здесь же – это желание любыми доступными «моральными» способами сохранить себя в надежде на помощь извне, поскольку вера в свои силы изначально не воспринимается как что-то серьёзное.
На этом фоне образ Ч.В. — тот спасительный «переходник» между худшим и лучшим в человеке, который способен облегчить «съезд» в сторону аморальности и неправильности без особого вреда для собственного психического здоровья, поскольку является ярким примером того, как можно быть, имея внутри огромный букет противоречивых и не поощряемых моралью свойств. Когда читал – никак не мог отделаться от мысли, что дневниковые записи в части Ч.В. писал опытный всё-таки мужчина. Это ни хорошо, ни плохо. Просто ощущение.
Не могу сказать, что мне нравится прочитанное, вряд ли буду перечитывать. Но это, действительно, сильная психологическая драма, которая, наверняка, вызывает интерес у склонных к литературе психотерапевтов.
А может быть всё дело в том, что автор — бывший морской пехотинец?..
Сорри за флуд, конечно. Но, почему-то захотелось всё это написать:)
Андрей Подорожников.
Зато Виктюк хороший телеспектакль поставил по «Коллекционеру», а Фаулза тоже не люблю.