Размышления Блонди об одном из любимых авторов-современников
«Не очень нравится мне псевдоним» — сказал в письме издатель, весьма похваливший прозу Сергея Сорокина, — «как у юмориста на эстраде».
Ну, что ж. Возможно, есть и такие ассоциации. Но, начав читать, читать продолжаешь. И вскоре становится понятно, что проза Сергея сильна настолько, что он может быть кем угодно — хоть Васей Пупкиным — это ничего не изменит.
Лембит просторен и силен. В его прозе нет ни грана беспомощности, когда, читая, внутренне напрягаешься, чтобы помочь автору, — подтолкнуть, вытащить на более ровное место.
И эта не та леденцовая сила, которая помогает написанному без усилий проскользнуть внутрь, чтобы растаять и тут же забыться. Отнюдь.
Это крепкий литературный профессионализм, соединенный с талантом, когда — открыл книгу на любой странице и — ну, вот, зачитался, опять дела не сделаны!
И не сознательное построение сюжета, манипуляции стилем, встряски, что призваны освежить внимание читателя — тому виной. Но — выписывание из себя малой толики того, что находится внутри.
Есть такие авторы, читая которых, ощущаешь, что человек намного больше там — внутри, чем снаружи. Лембит — как раз из таких.
Меня, как жадного читателя, это радует еще по одной причине. Короедов достаточно зрел, чтобы писать хорошо и достаточно молод, чтобы написать еще много. И наличие внутренней вселенной, предполагающее появление все новых и новых текстов, жадного читателя, конечно, успокаивает.
Все вышенаписанное — общие слова, которые можно отнести к почти любому хорошему автору. Что же конкретного можно сказать о Лембите? И — его прозе, его сюжетах и героях?
Сергей Сорокин живет в Киеве. Работает переводчиком.
Читая роман «Девушки с апельсинами ака панночки с помаранчами» — о современном Киеве и событиях оранжевой революции, я восхищалась тому, сколь грациозно сосуществуют на страницах его два языка — русский и украинский. Три языка — частенько там встречаются фразы на английском. Четыре языка — где-то еще и латинские изречения мелькают в речи героев. А прочитав уже написанную мною статью, знакомая автор весело заметила, что и пятый язык — обсцен — представлен весьма щедро!… Многоязычие как многоголосие. Людской хор. А вот — много народу у Лембита в текстах. И что я заметила — даже если в рассказе два персонажа, то присутствие других людей, живых людей, — ощущается. Как бы смутным гулом на заднем плане.
Это, по моему мнению, следствие еще одного личного качества автора. Для Лембита все люди — люди. Все. И — все-о! Никак по-другому!
Они могут быть плохими, хорошими, тупыми, умницами, злобными, добрыми… Но Лембит никогда не отказывает в полноценных человеческих чувствах персонажу не своего социального уровня. Не связывает он этого. Его критерии — выше и чище.
И попавший в тюрьму герой рассказа пронзительно трогателен и настоящ в своей любви к матери, хотя автор и не думает объяснять нам, за что бедолагу посадили. И это никак не похоже на блатную романтику, воспетую рыдающими голосами шансонье.
Проза Лембита населена густо и прихотливо, без ахов и обличений, людьми — живущими, совершающими поступки, достигающими карьерных высот, падающими на самое дно… И человеческое в них практически не зависит от социального.
Проза без назидания. Именно то, что я люблю. Здорово, оказывается, полжизни выслушивая указания, что именно и как надо чувствовать, теперь самостоятельно выбирать свое, полагаясь лишь на внутренние установки, а не на поучающие голоса чужих дядей и тетей.
Да-да, Лембит относится к той редкой категории писателей, которые не используют талант в качестве трибуны для насаждения собственных моральных ценностей и жизненных предпочтений. Он просто живет. И наяву и в своих текстах. Отсутствие агрессивной морали в написанном столь очевидно, что тексты волей-неволей выглядят аморально.
Но давайте не будем путать Божий дар с яичницей. Нет здесь аморального. Ну, разве только для тех, кто и в жизни способен временно ослепнуть и оглохнуть, проходя мимо пьяного и матерящегося бездомного в подземном переходе.
Но ведь существование этого человека — пусть и находящегося в совершенно иных жизненных условиях — не прекратится оттого, что кто-то предпочел его не заметить.
Пример взят исключительно крайний. Это не значит, что на страницах, написанных Льомой, существуют лишь маргиналы, хотя нынче это модно и продвинуто. Там просто — жизнь.
При личной встрече мы довольно много говорили о литературе. Не меньше, чем о Киеве, людях, музыке, театре, улицах, ресторанчиках, водке, Мариуполе, родственниках, клубе 44 и прочем-прочем-прочем…
Болтали, в общем. Лембит неохотно изрекает и декларирует. Просто работает — пишет. Но кое-какие установки его как писателя я услышала. И это поддерживает меня и помогает существовать в новых реалиях. Новых. Мы уже в них. Но все тщимся измерить эту новизну потертой рулеткой, оставшейся от деда…
Сергей совершенно спокойно относится к вопросу издания себя. Пока.
Несмотря на то, что написаны и тщательно выправлены несколько больших повестей и множество рассказов.
— Я считал, — говорит он, устремившись с Крещатика в боковую улочку в поисках ресторанчика поуютнее и попроще, — считал. Нет у меня еще прозы на пять полноценных книг. Поэтому сейчас для меня писать важнее, чем издаваться.
И я, с трудом поспевая по вымощенной гранитными кубиками извилистой улочке, согласно киваю. Прав, ой, как прав!
— Я очень рад, что моя работа не связана с литературой напрямую, — уже сидя на высоченных табуретах в ожидании горячего бульона и экзотических пахитос, — я могу писать только то, что я хочу и как я хочу, не соотнося написанное с указаниями всяких редакторов и издателей.
И я опять киваю, потому что, конечно, он прав. И понимают это многие. Но вот существовать спокойно, руководствуясь этими принципами и не отслеживая со страдальческим надрывом успехи издающихся и явно менее талантливых авторов — многие ли могут?
И повторюсь, не просто спокойно существовать, но и не декларировать громогласно свои жизненные установки. Просто — придерживаться их.
Только не думайте, что Сережа — эдакий аскет, крест несущий и плоть умервщляющий. Но попробуйте вы — любить вкусно поесть и приятно выпить, охотно посещать всякие тусовки светские, зависать с друзьями в уличном пивбаре с пластмассовыми столами и стульями и, одновременно — писать, писать и писать.
И даже, рассылая свои тексты по издательствам (на всякий случай — вдруг возьмут) уже сейчас, Сережа не вступает в противоречие с собственными планами. Потому что к отказам относится с веселым пофигизмом. И я ему верю, это не поза.
Видно, что быть изданным он не откажется и сейчас, но, если не получилось, что ж. Он прекрасно понимает, что период огорчений, связанных с попытками редакторов и издателей причесать и впихнуть в формат его независимые и самостоятельные тексты — еще впереди. И пока не собирается авансом грустить.
Ведь в жизни столько всего интересного, — что можно попробовать на зуб, чем можно насладиться.
Лембит молод и современен, прекрасно существует в новых реалиях и принимает их. Завсегдатай инета и любитель сетевой болтовни, специалист форумного общения с восьмилетним стажем. Это немало при нынешних темпах развития виртуального общения. Да если это еще и человек, который в силу остроты ума умеет осмыслить,обобщить и сделать выводы.
Очень хочется выпросить у Льомы изложить свои наблюдения о сети и людях в ней — на бумаге. Очень надеюсь, что выпрошу.
Потому что он пишет не только художественную прозу. Литературные рецензии Лембита оглушительно хороши. Случилось так, что мы с ним в одно приблизительно время написали рецензии на одного и того же автора.
Вернее, я писала газетную заметку о Сергее Роке, а Лембит писал рецензию на прекрасный роман его «Разговор с джинсами».
Не буду скромничать — текст, написанный мною, мне нравится. До сих пор. Но в рецензию Лембита Короедова я просто влюбилась!
Так что, уважаемый читатель, когда и если соберетесь почитать наши с Льомой рецензии, умоляю, не читайте подряд! Моя по сравнению с лембитовой проигрывает.
Еще он пишет публицистику, не уступающую собственной художественной прозе. Читать его статьи — сплошное наслаждение. Согласитесь — получать наслаждение, читая публицистку… Нечасто нынче попадаются такие авторы.
Говорить о Лембите-Сергее Короедове-Сорокине Блонди может еще долго. Все тексты, выложенные им в разделе Самиздата, ею прочитаны, любимые — дважды и трижды.
Но проще, читатель, самому сходить, почитать и убедиться. Или — пожать плечами, если наши вкусы не совпадут.
Удачи!
Выбор Блонди
Повесть:
«Либерман»
Рассказы:
«Быстро бегает гиппопотам»
Дневник Лолы Эштон, хромоножки
Публицистика:
Что купить на Андреевском. Арт-путеводитель для пацана с баблом
Рецензия:
Сергей Рок. Разговор с джинсами. Драфт-Библия контркультуры
