Л. Ким «Библия-миллениум»;
СПб, «Нева», 2005
На заре литературной юности Лилия Ким без тени сомнения записала Вронского в педерасты, а Стиву Облонского в алкоголики. Все это было проделано со снисходительной хлестаковской фамильярностью: ну что, брат Толстой? Добро бы, тем и кончилось. Но нет предела совершенству. Немного погодя наша героиня самочинно напросилась в соавторы Ветхого Завета: ну что, брат Моисей?..
Речь идет об эпохальной дилогии «Библия-Миллениум». По-видимому, это эпическое полотно должно было поставить авторессу в один ряд с Булгаковым, Томасом Манном, Фейхтвангером и прочими авторитетными экзегетами. На самом деле Ким показала себя достойной наследницей папы Карло: настрогала из библейского полена добрых полсотни буратин, – фатально безмозглых, зато с аршинными причиндалами. И заставила прилежно выполнять древнейшую заповедь господню: плодитесь и размножайтесь. О чем бы Л.К. ни толковала, разговор неизбежно съезжает к промежности; любая библейская тема неизменно сворачивает к «Песни песней». Сейчас буду цитировать, – долго и со вкусом, чтобы и читателя вместе со мной тошнило:
«Фамарь закурила крепкую сигарету, предложенную ей Иудой, и закашлялась… И в ту же секунду жадный поцелуй закрыл ей рот, мощные руки сжали ее, как тиски, горячее соленое дыхание наполнило все внутри. Она почувствовала, как влагалище двумя сильными сокращениями исторгло из себя что-то вязкое и горячее… Набухшие и увлажненные половые губы приятно терлись друг об друга».
«Авессалом блевал на пол, а Фамарь мастурбировала перед ним, широко раздвинув ноги, засовывая в себя всю кисть, выворачивая влагалище чуть ли не наизнанку».
Mach’ weiter, meine Liebe! Oh, das ist phantastisch!
Когда авторессе надоедает популярная сексология, в ход идет сексопатология: Онан страдает нарциссизмом, Сара и Агарь записались в лесбиянки, а повальный диагноз большинства мужиков – гомосексуализм. Ким с энтузиазмом прожженной бандерши сводит Артаксеркса с Мардохеем, Соломона с Завуфом, Саула с Самуилом. И даже заклятых врагов Давида и Голиафа не минула чаша сия:
«Давид улыбнулся еще шире и одним прыжком оказался возле Голиафа, зажав его рот поцелуем. Голиаф весь обмяк, опустив руки, и весь отдался этому жаркому, страстному лобзанию ненависти. Давид буквально расплющил его по стене, словно кучу мяса. Схватил руками короткий толстый член, сжал… Голиаф со слезами на глазах, не владея собой, опустился на колени и потянулся губами к члену Давида, дыша часто и порывисто. Медведь был в состоянии сексуального аффекта, он прижался к бедрам Давида и, облизав тому головку члена, издал тихий, полный сладострастного безумия стон».
Ох… Освежите меня вином, подкрепите меня яблоками, ибо я изнемогаю. Увы, не от любви, – как раз наоборот.
Право слово, зря ругаем 90-е годы. Тогда порнуха печаталась в приснопамятном «Бульваре крутой эротики», была честна, незатейлива и не претендовала на звание современной классики. К чести авторов «Бульвара» должно заметить, что они для приличия расцвечивали свои тексты эвфемизмами, вроде «горячих кисок» и «влажных пещерок». Ким режет правде матку с пролетарской прямотой рабкора, освоившего учебник гинекологии: член-влагалище-клитор, клитор-влагалище-член…
Черт возьми, и это – Россия, страна с богатейшей традицией эротической литературы! Но ни галантных иносказаний «Гавриилиады», ни томной чувственности «Темных аллей», ни даже похабного озорства «Луки Мудищева» здесь нет. Одна и та же заезженная пластинка: член-влагалище-клитор. И ничего кроме.
Если верить «Комментарию к УК РФ», материал или предмет является порнографическим, если он, взятый как целое, направлен на возбуждение похоти и при этом не имеет существенной литературной, художественной или научной ценности. В «Неве», судя по всему, юридическую литературу не читают. Или читают? Тогда впору предположить невозможное: а вдруг текст «Библии-миллениум» имеет некую литературную ценность? Но за пределами паховой области Л.К. становится окончательно невыносима. Ибо оперирует штампами, до дыр затертыми еще в позапрошлом веке. Если тело, – то непременно «прекрасное, гибкое», если глаза, – то обязательно «ясные, чистые», если гром, – то неминуемо «оглушительный». Прав Достоевский: отчего ж не быть пошляком, если это платье в наших широтах выгодно носить?..
Тем паче критикам, по традиции, что ни дурно, то и потешно. Первым в их ряду стал (само собой!) доктор Курпатов. И популярно разъяснил, в чем именно права его мармеладная. Если стоите, рекомендую сесть: оказывается, Ким высмеяла весь интеллектуальный мейнстрим ХХ столетия, от фрейдизма до феминизма. Теледоктору ничуть не уступает А. Вишневецкая: «Это кажется невероятным, но известная писательница Лилия Ким создала новую художественную трактовку библейских сюжетов. В дилогии “Библия-Миллениум” читатель сможет найти все – страсть и ненависть, загадку и парадокс и, вместе с тем, глубокий философский подтекст». Освежите меня вином, мне снова плохо. Где тут загадка, где парадокс, где философский подтекст, – одному Господу ведомо…
А Вседержитель, кстати сказать, появляется в «Библии-Миллениум» лишь единожды. Но с многозначительной фразой на устах:
«– Упс! – сказал Бог, сообразив, что второпях что-то напутал».
Ну очень точный автопортрет.