Рецензия на книгу Мацуо Басе «По тропинкам Севера»
Человек в нелепой, похожей на зонт шляпе, сплетенной из кипарисовых стружек, бесстрастно наблюдал за тем как издалека, стремительно приближается к нему скоростной экспресс. Поезд-пуля, «Синкансэн» серии «0», совершенный продукт технологической цивилизации, окрашенный в холодный белый цвет, отбросил странного, пожилого мужчину далеко в сторону и спустя несколько секунд исчез, растворившись в послеполуденном мареве. Широкополая шляпа, сорванная с головы старика, нашла себе приют среди мелких кустов, сопровождающих железнодорожное полотно. Края головного убора, плотно усеяны иероглифами, последний из них – «…поэт, не заяц, чтобы бегать от Судьбы…». Этим поэтом был Мацуо Басе.
Он родился в средине XVII века в Японии, которая пройдя через беспрерывную череду междоусобных войн, была, наконец «замирена» влиятельным княжеским родом Токугава. Облегченно вздохнуло крестьянство, самураи грустно разглядывали свои покрытые пылью доспехи, купечество удовлетворенно подсчитывало прибыль. Наступило время искусств. Нэцкэ, шкатулки, веера, цветные гравюры и недорогие книги, печатавшиеся ксилографическим способом с резных, деревянных досок – стали излюбленным «блюдом» состоятельных горожан и преуспевающих торговцев. Сотни стихослагателей, работали на заказ, сочиняя иногда до тысячи строф в день. Легковесные «хокку» и «танка» рождались на рассвете, чтобы к вечеру сгинуть вместе с заходящим солнцем.
Не в этом видел предназначение поэта Мацуо Басе. Чуткость к красоте и равнодушие к жизненным благам – вот литературный кодекс «самурая-поэта». Очень коротко и очень выразительно. Не случайно в возрасте сорока лет этот творческий ронин, отправляется в странствие, которое продлится века. Одной из реликвий легендарного скитальца стала книга – «По тропинкам Севера», сборник путевых заметок и трехстиший – хокку.
Ироничный взгляд на путь, который полон лишений:
Холод пробрал в пути.
У птичьего пугала, что ли,
В долг попросить рукава?
Сменяется восхищением перед величием природы:
Как величаво!
В листве младой, зеленой,
Блеск светлый солнца…
Смирение перед судьбой:
«Возле реки Фудзи, я услышал, как жалобно плачет покинутый ребенок лет трех от роду. Брошенный, он горюет о своих близких, пока еще теплится в нем жизнь, летучая как росинка. О маленький кустик хаги, нынче ли ночью ты облетишь или завтра увянешь? Проходя мимо, я бросил ребенку, всю еду, какая нашлась в моем рукаве…
Грустите вы, слушая крик обезьян,
А знаете ли, как плачет ребенок,
Покинутый на осеннем ветру?»
Созерцанием одиночества, для которого с трудом находятся нужные слова:
На голой ветке
Ворон сидит одиноко.
Осенний вечер.
Не случайно это аккордное трехстишие переписывалось в течение нескольких лет. Так старый мастер-оружейник изготавливает меч — катану, десятки тысяч раз наносит удар молотом, сплющивая заготовку, пока она не достигнет требуемых свойств.
Сколько же необходимо душевных сил и времени, чтобы в таком случае впитать в себя это чудо? Современность не нашла в себе сил дать на это ответ. Сотни лет, без устали бредущий Басе, заблудился. Заплутал в механизированных, сиюминутных, духовно иссушенных до состояния прошлогодней воблы новых временах. Оглушенный гулом метрополитена, ослепленный неоном реклам, опустошенный он попытался пересечь железнодорожный переезд линии «Синкансэн», но передумал…
А строки остались, ими эквилибрируют филологи, забавляются эрудиты, сквозь зубы цедит утомленная собой богема. Но есть ценители, которые полны желания услышать поэта, есть время и оно неограниченно обеденным перерывом, есть силы и их не надо тратить на разбор спама и макулатуры, есть духовные рецепторы и они в порядке и даже есть сад с вишневыми деревьями. Удачи им, диалог предстоит долгий, может быть он продлится целую вечность.