Г. Садулаев «Шалинский рейд»;
журнал «Знамя», №1-2, 2010

Будь моя воля, все наши белинские получили бы удостоверения кондитеров шестого разряда. Оцените: «“Шалинский рейд” читать интересно и полезно» (С. Беляков), «умеренный, но несомненный литературный дар» (В. Топоров), «небезосновательная претензия на эпичность, на новое слово о чеченской войне» (А. Латынина). После этакой бисквитно-кремовой аттестации не захочешь да прочтешь: а ну как и впрямь новый Гоголь явился?

«Шалинский рейд» – история Чечни с 1996 по 2005 годы, рассказанная от лица полевого командира Тамерлана Магомадова:

«Я маленький человек. Я не был генералом, не был политиком, даже рядом с ними оказывался редко. Я жил в своем маленьком городе, на самом деле, селе, в Шали. Я видел только то, что происходило в Шали, – и то, не все видел, конечно».

Преамбула как будто сулит окопную правду. Но загодя советую стряхнуть с ушей лап… ах да, хинкал. В романе из 60 000 слов Шалинскому рейду отведено 2 100 – тридцатая часть текста. Так что сюжета здесь ровно столько же, сколько говядины в сосисках Мухосранского мясокомбината. Но соевый белок, эмульсия, крахмал, глутамат – это завсегда пожалуйста…
Построчные гонорары в России никто не отменял. Потому перед хронически штатским сочинителем встала геркулесова задача: разверстать свои скудные военные познания до размеров книги. Есть у меня подозрение, что Г.С., не мудрствуя лукаво, обложился старыми газетами и ну валять шершавым языком плаката:

«Двадцать четвертого марта началось общее наступление группировок федеральных войск “Север” и “Юг” на Гудермес и Шали. По плану командования 324-й мотострелковый полк должен был продолжать демонстративные наступательные действия в районе Чечен-Аула, чтобы отвлечь силы и внимание противника от главного удара 503-го мотострелкового полка с запада, а также от второго удара силами 506-го мотострелкового полка с противоположного, восточного направления».

«Четырнадцатого марта вышел указ Масхадова о создании Министерства государственной безопасности ЧРИ. В новое министерство вошли: Служба национальной безопасности (СНБ), Управление по борьбе с похищениями людей (УБОПЛ), Управление безопасности на транспорте и другие спецконторы. Главой МГБ стал бригадный генерал Турпал-Али Атгериев, вице-премьер Кабинета министров, куратор силовых структур, правая рука Масхадова».

И вот так – страницами, до жестокой оскомины. Но и газетная подшивка рано или поздно кончается. Тогда начинается пафос. Само собой, он есть у всякого писателя. Кто-то влюблен, кто-то разочарован, кто-то возмущен и проч. Но пафос Садулаева – это пафос. Судорожный, надрывный пафос провинциального трагика. Цитаты из передовиц склеены визгливой, сплошь из банальностей, риторикой:

«Раньше все люди были каннибалами, и это, наверное, тоже было необходимо, чтобы человечество могло выжить в том, голодном и враждебном мире. Но потом, потом научились сеять злаки, приручили коров, есть друг друга стало совершенно не обязательно!.. Ведь все меняется, и мы карабкаемся из ада на свет!»

«В Советском Союзе была любовь. И был секс, но чистый, непорочный, первозданный. Таким сексом занимались Адам и Ева в раю до грехопадения. Я думаю, они занимались сексом. Распните меня, богословы всех толков, но первые люди в раю занимались сексом, я буду утверждать это и на костре инквизиции».

О кунак мой Герман ибн Умаралиевич! об одном прошу тебя: не говори красиво!

И, наконец, оружия любимейшего род – однородные члены в таком изобилии, что текст местами смахивает на товарную накладную:

«Лучшее место в Чечне, где журналисты могли бы спрятать Усаму бен Ладена, Саддама Хусейна, Адольфа Гитлера, снежного человека, лохнесское чудовище, марсиан и троллей, – это лагерь Хаттаба».

«У меня сколиоз, радикулит, гастрит, панкреотит <орфографическая ошибка автора – А.К.>, сердечная недостаточность, ЗЧМТ и т.д., и т.д… Это ночевки на холодной земле, тяжелые рюкзаки и сумки с боекомплектом, сухие пайки, травмы, контузии, отравления, стрессы».

«Хаттаб скоро умер от отравления. Как имам Али ар-Рида, как халиф Умар II, как Балдуин III Иерусалимский, как папа римский Климент VII и Эрик XIV, король Швеции; как император Лев IV Хазар, умерший от короны предшественника, пропитанной трупным ядом; как император Роман II Младший, отравленный собственной женой; как Владислав, король Неаполя; как Антипатр Идумеянин, как Степан Бандера, как Александр Литвиненко».

Такая вот не слишком изящная словесность: крахмал, глутамат, эмульсия. Думаю, уже ясно, что военный прозаик Садулаев (воспользуюсь его же приемом) – далеко не Астафьев, не Бондарев, не Симонов, не Барбюс, не Ремарк, не Хемингуэй….
Тут тебе и аморфный главный герой: пьющий мусульманин и пацифист в майорском чине. Тут тебе и невыносимо тусклые второстепенные персонажи, что различимы лишь по именам. Тут и сюжет, издохший в эмбриональной стадии развития. Тут и дурацкие шарады в пелевинском духе: то ли речь о реальных событиях, то ли все это бред Магомадова, больного маниакально-депрессивным психозом. Тут и жанровая невнятица: то ли репортаж, то ли эссе, то ли средней руки рассказец, тщательно размазанный до восьми авторских листов…
А напоследок я скажу… вернее, спрошу: чего ради господа издатели и критики с упорством ваххабитов шестой год подряд терроризируют нас Садулаевым?
Ответ – вне изящной словесности, в политической плоскости. Россия не зря объявила себя правопреемницей Советского Союза. А потому национальная квота в нашей литературе неистребима. Тем паче, если речь о чеченцах. Об этом со спартанской прямотой заявил В. Топоров: «Сегодня Чечня замирена (в большей мере, чем иные кавказские республики), но до ее возвращения в культурное пространство России еще далеко. Тем более следует приветствовать “Шалинский рейд” Садулаева». В переводе на разговорный русский это значит: мели, Емеля, твоя неделя, – а фанфары и лавры обеспечены пятой графой. Нохчи пешы исчо!

Книга Александра Кузьменкова “Уроки чтения”