“Я наблюдаю за ними из окна,
тихо радуясь тому, что никто
не догадывается о моей
причастности к написанному”.
(Ю. Буйда)
C’ est la java d’celui qui s’en va.
(Julio Cortzar)

это танец который печален как расставанье
он закружит стремительно дворики и переулки
городские предместья барракас и вилья-дель-парке
все и вся внимает ему в предрассветном терпении
это танец тех кто навечно уходит под утро
обменяв простор и моральный закон на ясность мысли
на другое небо право на отчужденность в стремленьях
блуждать по умершим фразам с потерянным смыслом
не уподобляясь овцам как когда-то сказал сенека
c’est la java d’celui qui s’en va до последеней минуты
в нем максима воли и максима наслаждений
в этом танце который клонит солнце к закату
погружая во мглу раскаленный буэнос -айрес
долину огней за рекой вереницу строений
все как прежде безмолвны манящие бухты ла-платы

Чернышевский вспять

Бухая мать увещевает дочь
Бранится хвалит укоряет
Она — в три четверти и в профиль
Любительница жирных сливок

…Я зла но в том твое преображение
Преодоление жестокой нищеты
Самосознание, изнеможение
Жюли, про нас все злые языки плетут
Сожмешь в тисках и капля absolute
Essence прольется в оправдание тщеты
на выстрелы сбежится люд
Но тела не найдут

…Но что вы скажете, mon cher,
Сравнив реальный грунт и идеальный
Какая разница, в котором, право, гнить.
Мой стебель пошатнулся, стало быть
Роман какой-то антигенитальный…

Всем обществом отправившись на пруд
Мы хохотали, ели бутерброды
Лишь двое, отделившись от толпы
Решившись репутацией рискнуть
В траве, свернув налево от тропы.
«А ты уснешь так тихо как ребенок»
***
Представь, от соседей нас отделяла лишь перегородка
Которая – что она есть, что ее нет – безразлично, —
Почти ничего не скрывала; от пяток и до подбородка
Косые вечерние тени на простыне пролегали. Прилично

В нас было тогда алкоголя, стихов, — душе несытой
Всегда не хватает и в полном здравии, и в печали
Ни того, ни другого; тогда, забывая что дверь открыта
Наши тела включали транзистор, когда кончали

Вызывая химеры из глубины хромосом, повторяем.
Ночью во сне мы, мгновенно утрачивали идентичность,
и оседлая жизнь отступает перед финалом
сознавая подкоркой свою вторичность

Ночью степь ворвется в наши отверстые окна и двери;
Мы с тобой оседлаем коней и настигнем коварных тангутов;
Почему-то на память приходит одна эпопея.
И вот здесь наваждение отступает. Утро.

Утро безумной поэтессы

я проснулась а за дверью сизокрылый багамут
отведу глаза и хрен с ним сигареткой затянусь

приушипились соседи видно нервы берегут
мимо зеркала украдкой ненароком не взглянуть

а взгляну и что с того мне кто ты рядом человек
помнишь ты вчера пописал на какой-то арт-объект

вновь взгляну а рядом пусто как в классическом кино
неореализм заставит различать во всем одно

вертикальное нестойко все лежачее пьяно
солнце лижет подоконник и ему не все равно

у стены по коридору пронесется годбийо
подотру полы в квартире приберу за ним говно

уберу с кровати ноты с ветром вынесет в окно
затянувшись повторяю слава цеппель уж не тот

***
кто пролил молоко в жирный сумрак ночи
зездный писк пресловутый чего от свечи
все же больше огня темноты
впрочем
есть ли где-то созвездие sein aigu
нашлась бы дельта связуема эриданом
русло что заставляло бежать волну
двое-не-в-лодке ласкаемы не-океаном
потеряв ориентиры уходят ко дну