Наяда и Матвей. Поэма о смертельной любви
Зашла по ссылке, что посоветовала подруга. Сама она честно не хвалила и не ругала, попросила самой глянуть.
Глянула. Сначала на один рассказ, потом на другой. Потом разбежалась, чтоб перечитать все, что есть в разделе и расстроилась, потому что – немного в разделе. Пенять не буду. Автор – художник. А судя по комментариям к текстам, они пишутся прямо сейчас. Такие сериальные тексты, что пополняются воспоминаниями, будучи объединены каким-то периодом времени, либо местом действия.
Геннадий Лавренюк пишет очень хорошо. Его рассказы читаются легко, они сочны и очень живописны. Велик соблазн все время привязывать владение словом к владению им кистью. Но я могу себе это позволить только в общих чертах, потому что я не художник, да и самих живописных работ автора практически не видела. Репродукции посмотрела мельком и бегом – трафик не позволил углубиться. Да и тяжело по репродукциям судить о картинах. Знаю, сталкивалась.
Сравню поэтому не живописность текста с картинами, а лишь один прием работы над ним. Очень интересные эпитеты, очень яркие определения. Цепляют и запоминаются. «Взбалтывая вымытые звезды», «рассыпчато рассмеялась в ладошку», «вермишелевые волосы», «побрякивая усохшими сапогами». Может быть, так художник смешивает краски, подбирая? Не знаю, но уже этого достаточно, чтоб крепко держать внимание и не отпустить, пока не дочитаешь.
Но именно в этом рассказе есть особо ценимое мной. Нет в нем отрицательных героев вообще. Загадочная манящая Наяда вдруг становится обычной хитрой деревенской девкой, ну – бывает. Но хитрая деревенская девка, размываясь и теряя очертания эти безжалостные, вдруг становится плавной лукавой наперсницей, хранительницей общего секрета. И манит снова. И продолжает превращаться…
Сам солдатик Матвей столь же неумолимо перетекающе плох-хорош-глуповат-переживателен.
И старики, что чуть не убили бедолагу, из пары пугал языческих превращаются в родителей непутевой девчонки, и сердца их истекают любовью и страхом за нее.
Бывает ли так? Наверное, да. Наверное, только так и есть. А мы всегда судим по одному лишь внешнему слою, по скорлупе. Либо, раскопав что-то внутри, вцепляемся в раскопанное и упорствуем, отстаивая одноэлементность его. Только оно, только хорошее, либо только – плохое.
Так, как здесь – мудрее и чище. Пронзительная поверхняя жалость. Как жалость Бога к непутевым детям своим.
И этим рассказ цепляет и привязывает крепче, сильнее всех красок и интересностей.
Рассказ-песня, рассказ – немного сказка. Немного страшная, немного поучительная, немного баюльная. Но без пафоса ненужного и без навязываемой морали.
Я прочитала в литературном разделе у Геннадия все. Всему порадовалась. Но этот рассказ – пришелся по душе. А здесь надо встряхнуть головой и перечитать затертый оборот. Да, пришелся по душе. Лег на душу. Как ладонь на горячий лоб. И почему-то успокоил.
Конечно, вредная Бло всегда, ну, почти всегда найдет к чему прицепиться. Если меня спросит сам автор, скажу. Здесь не буду. Потому что рассказ – очень хорош. И все остальные рассказы – очень хороши. Это такая проза, которую я могу порекомендовать прочитать с чистой совестью.
Я не писала рецензию сразу, ждала, чтоб впечатления улеглись. И пишу сейчас, через месяц после чтения. А за этот месяц вспоминала его неоднократно. И перечитала только что с большим удовольствием.
перенос