2007: В ГМИИ им. А.С. Пушкина открылась выставка Амедео Модильяни

Модильяни – это первая любовь.
Живописи его я не знала (да и где ее было увидеть?),но романтический ореол одинокого, непонятого современниками гения (к тому же – такого красавца!), богемная парижская жизнь (абсент, гашиш бесконечная череда романов – ах, Амедео!), ранняя смерть художника и трагическая гибель его возлюбленной Жанны Эбютерн – столь впечатляюще разыгранные Жераром Филиппом и Анук Эме в знаменитом фильме «Монпарнас, 19» – все это заставляло трепетать мое юное сердце.
Потом – Илья Эренбург со своими очерками-воспоминаниями.
Потом – Анна Ахматова!

Анна Ахматова, бросающая розы в окно Моди – а он не верит, что розы прилетели в окно: они так красиво лежали, наверное, ты вошла и специально их разложила!
Рисунки обнаженной Ахматовой (Совершенно неприличные! Нет, ты видела?!) – словно высеченные в бумаге резкими уверенными линиями.
Бледные репродукции из журналов, с которых странные длинношеие женщины смотрели на нас так же недоуменно, как и мы на них… Помните, в фильме «Служебный роман» – в квартире Людмилы Прокофьевны висит на стене именно такая репродукция?
И вот оказалось, что в живописи Модильяни нет ничего бледного и худосочного – она яркая, живая и таинственная. Она пульсирует красками и ударяет линиями, она полна энергии и драматизма.
Портреты, при всей их условности, необычайно похожи – в этом убеждаешься, узнавая модели на фотографиях: нелепый утконосый Хаим Сутин, гротескный Макс Жакоб, сдержанно скромный Леопольд Зборовский.
Конечно, сходство изображения и модели не столько физическое, сколько ментальное, духовное – да и нелепо было бы требовать от живописи «портретного» сходства после изобретения фотографии.
Когда Леопольд Сюрваж стал возмущаться, почему это у него на портрете только один глаз со зрачком (?!), Модильяни ответил: «Потому что ты смотришь на мир одним глазом, другим ты смотришь в себя…»
Женщины на портретах Амедео все «смотрят в себя», их голубые глаза-льдинки бездонны, их лица замкнуты и отстраненны, полны женственной силы и «затравленной нежности».
Они гротескны и прекрасны: нелепая девочка в черном переднике – усталое дитя города со взглядом брошенной собаки, которая ничего не просит и ни на что не надеется; угловатая Мари – челка, скорбный кровавый рот, неожиданный белый бант в волосах; голубоглазая Жанна – суровая и нежная, безмятежная и трагичная.
Обнаженные женские тела на полотнах Модильяни цветут и торжествуют. Сбрасывая одежды, женщина освобождается и раскрывается – но не делается от этого доступной и понятной. Нагота приближает ее к богине.
В работах Модильяни причудливо и гармонично соединены живопись и графика – линия и цвет равноправны и взаимно поддерживают друг друга. Он был великолепным рисовальщиком, владевшим всеми тонкостями классического академического рисунка, но никогда не боялся «сломать» линию, заострить и приблизить силуэт к гротеску – поставленные рядом рисунки сидящей обнаженной и сидящей Анны Ахматовой (тоже обнаженной) кажутся созданными разными художниками.
Модильяни прожил только 36 лет.
В 1920 году он умер от менингита.
На следующий день беременная Жанна покончила жизнь самоубийством.

Жанна, Жанна, не смотри в окно –
Там отчаяньем исходит полночь,
Комкая разорванное в клочья
Окровавленное полотно…
Жанна, не смотри в окно!

Жанна, не смотри так, не смотри!
Как твои глаза заледенели –
Век не опустить, и еле-еле
Огонек любви горит внутри…
Жанна, не смотри!

И в раме картины, и в раме окна
Жанна – одна.

(стихотворение Евгении Перовой)

Живопись Модильяни: http://www.artprojekt.ru/Gallery/Modigliani/Mod16.html

перенос