Я только добавлю несколько слов — напомнить о том, что забывается людьми время от времени. Есть такая штука — талант. У Лембита он несомненный, сильный и настоящий. Я снова убедилась в этом, открывая книгу и перечитывая десяток раз читанные мною рассказы.
Талант делает человека чем-то большим, чем внешность, коммуникативность, харизма, и тысячи наработанных умений. Можно научиться и выточить мудреную детальку или отлично покрасить дом или… так далее, тому подобное. Но чтобы появился рассказ «Брошка» или «Долгая дорогая в Щелково», или книга «Путешествие Лёлика на Змеиную гору» и другие книги Лембита, нужен именно Лембит Короедов.
Так что я могу поздравить и себя, потому что я видела, как появляются эти книги. Вот мир без них, а вот — с ними. Прекрасно же.
Несколько слов о книге Лембита Короедова «Артек»
Небольшой по объему роман рассказывает о приключениях обычной девочки Леры, которую в недавние времена советского прошлого отправляют по путевке во всесоюзный пионерлагерь Артек: Лерочка — отличница с безупречной характеристикой, а еще — прекрасно прочитала на пионерском слете горьковскую «Песнь о буревестнике».
Леру провожает ее дальний родственник киевский мальчик Сережа, не зная еще, какие приключения ждут девочку и ее новых друзей.
В Артеке, что остался в памяти многих светлым праздником советского детства, происходят невероятные с виду события, вернее, с виду они как раз светлые и прекрасные, но автор постоянно приподнимает реальность за краешек, и читатель видит некий чудовищный абсурд, делающий сюжет совершенно сюрреалистическим. И дело читателя, воспринимать ли рассказ писателя как иносказание или поверить в то, что приехавший в Артек глава африканского государства оказался каннибалом и потребовал у начальства ту самую активистку, спортсменку и отличницу Лерочку, но не как гостью на празднике, а как главное блюдо своего обеда. Абсурд, скажут читатели, нагромождение ужасов, но если внимательнее вчитаться в известные факты вполне современной нам истории, мы найдем в ней не меньше, а больше абсурда, вплоть до человеческих голов в холодильнике диктатора. Это и говорит нам автор, развивая сюжет. Но роман не становится книгой, полной ужаса, автор удерживает повествование в рамках выбранного формата, и читать книгу легко и весело, интерес к тому, как сумеют обычные мальчишки и девочки выбраться из страшноватых приключений, не ослабевает до самой развязки. Этому очень помогает свободный и сильный стиль Лембита Короедова, одна из главных особенностей которого – умение видеть мир целиком, не сужая зрение в некую точку. Потому вместе с героями читатель ходит по тенистым аллеям, болтает, купается в летнем море, убегает к новым друзьям – местным мальчишкам – нырять за ракушками и есть абрикосы в старом саду.
Вместе с ребятами читатель знакомится с Юрием Гагариным (в то, что он космонавт искренне верит один из персонажей романа, да так, что и дети вынуждены в это поверить), и это еще одна линия сюжета. И судьбы девочек, которые приехали совершенно детьми, но тайная номенклатурная служба уже отбирает их, готовя для услады высоких персон, и на полную катушку используя для этого отлаженный механизм артековского быта, тоже держат читателя в напряжении и ошеломлении.
Роман при всей своей цельности, очень многослоен и потому странен. Его можно прочитать как приключенческий, следуя внешней канве, а можно читать другие слои, и странность в том, что автор не использует иносказаний и намеков, как принято. Он просто рассказывает, переплетая обыденное с чудовищным, летнее праздничное с неумолимым.
Кроме «Артека» в книгу вошли одиннадцать рассказов, написанных в разное время. Они о любви и жизни, и говорить о рассказах в целом нелегко, потому что Лембит прекрасный мастер короткой прозы, и каждый рассказ это цельное, законченное литературное произведение, требующее отдельного о нем разговора. Но я бы подчеркнула то, что их все объединяет – проза Короедова относится к южной русскоязычной прозе, которая всегда составляла и составляет малую часть от написанного и писуемого. Юг для Лембита Короедова – не экзотическое место ленивого отдыха приезжающих северян, он – жизнь, и реалии этой жизни выписаны любовно, тщательно и очень талантливо.
Елена Блонди
Лембит Короедов. АРТЕК. Отрывок из романа
Действие 2. «Морская».
На «эвакобазе» (это место, где проводится предварительный медосмотр, акклиматизация и распределение пионеров по лагерям и отрядам) Лерочку тут же попытались с новыми подружками разлучить. Начальники дружин отбирали детей по интересам, по своим, надо сказать, интересам, мало спрашивая их мнения. Каждый пытался отхватить себе кого получше — юных художников, танцоров, писателей, артистов, особым спросом пользовались спортсмены.
«Баскетбол?» — спросил Наталью вожатый, высокий мускулистый грузин по имени Гога, едва ее увидел. Наталья же обдала его волной презрения — обращение «баскетбол» ей явно не понравилось. «Натерпелась она, наверное, за всю жизнь со своим ростом», — думала Лерочка. — «В школе таких, как она, всегда выделяют. На физкультуре, на линейке — по росту. Вон та же Алина, не успела с Натальей в поезде познакомиться, так та ей сразу «дылда» и «каланча». Ой, я же сама ее назвала про себя «гулливером», — Лерочка устыдилась. О талантах новоприбывших вожатые часто знали заранее, наверное, из сопроводительных документов или какого-то своего секретного вожатского радио — на лучших налетали как коршуны.
Алину тоже определили в спортсменки — выходит, она не врала насчет своих цирковых «выступлений», и слава ее опережала.
— В «Морскую» нас с «дылдой» сватают, — сообщила Алина Лерочке. — Ой, чувствую, наплачусь я еще с ней — приставили конвоира.
Лерочку же хотели определить в «Озерную» — ведь какие у нее особенные таланты? Стенгазетчица, декламаторша, затейница — стишки, заметки, вырезки, викторины, таких здесь вагон с тележкой. А отличники здесь все, наверное, кроме Алины.
— Еще чего! — заявила Алина на это. — Вы себе как хотите, а я с ней не расстанусь. Мы теперь подруги навеки. Пожалеете! — пригрозила она вожатым.
Наталья же, видимо, простив мускулистому Гоге оскорбление «баскетболом» (ее только что избрали отрядным председателем при явной Гогиной поддержке), отошла с ним в сторонку и о чем-то шепталась с серьезным видом, поглядывая на Лерочку с Алиной.
— «Дылда» на нашей стороне, — предположила Алина. — За тебя словечко говорит. Ну, нет худа без добра. Хоть какая-то от нее польза.
Она уже не была накрашена, как вульгарная женщина — хотя… еще утром, в поезде, проснувшись, подвела ресницы, но губы красной помадой не красила — вместо этого достала из косметички другую, бесцветный блеск, подвела. Называется, привела себя в порядок — честно говоря, такой она Лерочке больше нравилась. От туфлей же на каблучищах не отказалась — пробежалась в них от вагона к встречавшему их лагерному «икарусу», нужно ведь было произвести впечатление и на этих, местных, не все только Веру Александровну шокировать. Вера же Александровна, передавая детей из рук в руки лагерным вожакам, все же на минутку отозвала в сторону Наталью. «Я на тебя надеюсь…» — всего-то услышала Лерочка из их разговора. То же самое, наверное, услышала и Алина, потому что тут же подмигнула ей заговорщицки.
В автобусе Алина сидела рядом с Лерочкой и, конечно же, у окна…
***
— Не сдавай одежду, — сказала Алина Лерочке. — Все, впрочем, отдай, а платьечко вот это… — она ткнула пальцем в открытый Лерочкин чемодан, заметив то самое прекрасное платье в горохи, — …прибереги. А то мало ли…
Девочки стояли в раздевалке, переодеваясь в только что выданную им лагерную форму — шорты, рубашки, пилотки, панамки. Свою же одежду полагалось сдать в камеру хранения.
— А куда же я… — начала Лерочка.
— Давай сюда, — не дав ей договорить, Алина сама вытащила Лерочкино платье из чемодана и переложила его в маленькую холщовую сумочку, туда же спрятала и свое, модельно-мешковинное. — Каблы сдам, пожалуй, — сказала она, подумав. Видно, туфли эти были предназначены только для того, чтобы произвести первое, вокзальное, впечатление, сразить всех наповал, а ходить в них все же было нелегко — еще в автобусе Алина переобулась в шлепанцы. — Нет, не сдам, — у Алины было больше, чем семь пятниц на неделе. — Деньги есть у тебя? — спросила она вдруг.
— Есть, — призналась Лерочка. Ей почему-то показалось, что Алина сейчас затребует ее деньги так же, как раньше брошку-кораблик, и спрячет их к себе в сумочку, в компанию к платью в горохи. — Немножко, — добавила она.
Но денег Алина не потребовала.
— Спрячь хорошо, — сказала она вместо этого. — И никому про них не говори. И не показывай, — сама же достала из саквояжа толстый рулончик, перехваченный резинкой в точности, как та путевка, что Штольц совал на вокзале Вере Александровне. И Лерочке показалось, что тот рулончик скручен из красных «десяток». Во всяком случае, сверху точно была десятирублевка. Рулончик тоже проследовал в холщовую сумочку. Туда же — пачка сигарет «Мальборо», косметичка. — «Дылде» тоже не говори, — добавила Алина, подумав. — К ней еще надо приглядеться… Пилотка — ништяк вообще шиково, куда панаме?!
***
— Забор — ерунда, — тихо, чтобы ее не услышала Наталья, шептала Алина, лежа на кровати, подперев голову рукой, вполоборота к Лерочке. — Перемахнуть можно в два счета… Но я, конечно, попытаюсь на всякий случай с этим Гогой дружбу свести — думаю, ему голову обкрутить ничего не стоит. Чтобы, чуть что, покрыл нас…
— Зачем покрыл? — так же тихо отвечала ей Лерочка. — Ты что, бежать собралась? Мы же только приехали.
— Никуда я не собралась! — Алина придвинулась к ней поближе. — Но на всякий же случай. Мало ли… Дело житейское. Меня Штольц всему научил — он здесь уже был. Главное — вести себя тихо, чтобы все шито-крыто. Делать вид, что мы паиньки — соблюдаем режим, во всех мероприятиях участвовать, как активистки, петь хором, не заплывать за буйки…
— Я плаваю так себе, — сказала Лерочка.
— А я, думаешь, хорошо? Нет, я, конечно, умею. Плаваю там у себя дома в Бердянске. Но не так чтобы я это очень любила. Барахтаться люблю под берегом… но я же тебе говорю в принципе. В принципе, понимаешь?!
— Понимаю, — сказала Лерочка, хотя понимала не очень.
— В город можно смотаться…
— Зачем?
— В принципе!
— А-а-а.
— И это… телефонные переговоры, когда заказываешь на почте… имей в виду… телефонистка все слушает, — Алина уже не подпирала голову рукой — лежала щекой на подушке, глаза ее слипались, — …так что никаких секретов по телефону… мне Штольц сказал… он знает… да.
— Каких секретов-то?
Алина не ответила — она крепко спала.
***
— Я знаю, зачем мы можем удрать в город… в принципе, — заговорщицки сообщила Алина Лерочке на следующее утро — в столовой, на их первом лагерном завтраке. — За каунами!
***
— Меня зовут Наталья Прохоренко. Я из Киева. Закончила восьмой класс. Являюсь председателем районного пионерского штаба. Награждена путевкой в «Артек», как лучший организатор пионерских мероприятий в городе. Наш штаб принимал активное участие в организации таких мероприятий, как «Зарница», «Веселые старты», тимуровского движения, походов по местам боевой и трудовой славы, сбора металлолома и макулатуры… Занимаюсь волейболом и баскетболом, побеждала на первенстве города, имею первый разряд… Мои любимые предметы: математика, физика, химия, литература. Также увлекаюсь иностранными языками и после школы собираюсь поступать в иняз. Люблю читать. Мои любимые писатели: Горький, Фадеев, Олесь Гончар, Корнейчук… Считаю, что каждый пионер, удостоенный великой чести — посетить всесоюзный пионерский лагерь «Артек», должен воспользоваться этой прекрасной возможностью — для обмена опытом, освоения новых умений и навыков, которые очень пригодятся нам в нашей дальнейшей пионерской работе…
— Меня зовут Алина. Фамилия моя — Шустова. Я воздушная гимнастка, выступаю в цирке. Учусь в цирковом училище… Меня в училище взяли на год раньше потому, что я вундеркинд! Хотя вру, конечно. Меня взяли в училище, потому что из школы бы меня все равно выперли — я совершенно ничего не знаю и вообще не понимаю, как можно что-то выучить в этой вашей математике, физике и химии. Ровным счетом ничего. Из иностранных языков я знаю только «шнэле», «хэндехох» и «гитлер-капут». Хотя я могу выучить большой текст — в литературе я, значит, понимаю, хотя я ничего и не читала еще. Но в училище заставляют. Мы там ставим спектакли и учим роли — пока я играла только котов, собак и мышей, там роли маленькие — только усы нужно на щеках нарисовать, но скоро буду играть настоящие «взрослые» роли, уже осенью, после лагеря. Нам задали на лето выучить роль из Гоголя. Я, правда, не знаю еще какую — сказали, выбери любое, то, что тебе больше всего подходит по характеру. Штольц говорит… Штольц — это мой брат, он учится в университете на литературе… говорит, сыграй Панночку, ты лицом похожа и текста там как раз для тебя… но это я знаю и не хочу, я видела это кино про панночку, очень страшное, не хочу я такое играть… Тогда, говорит, играй Солоху… или Оксану. Про Солоху и Оксану ничего плохого пока не скажу… не читала. Еще я люблю животных. Дома у меня есть две кошки, собака, черепашки, две крысы… с собой я взяла одну — подумала, что тяжело с двумя в лагере, вначале хотела кошку взять, а потом решила — возьму лучше крысу. Еще у меня есть попугайчики и рысь… Значит, мой любимый предмет выходит зоология… Есть такой предмет — зоология? Или биология?..»
Книга на Якабу
http://www.yakaboo.ua/ru/catalog/all/-321095
Текст книги на Проза.ру
http://www.proza.ru/2012/07/18/1159
На Самиздате
http://samlib.ru/s/sorokin_s_w/artek.shtml
Живой Журнал
http://lembitkoroedov.livejournal.com/