Итальянская «La leggenda di Kaspar Hauser» Давида Манули — фильм-ловушка, который постоянно обманывает ожидания. Аннотация гласит: «Человек-загадка Каспар Хаузер был обнаружен на рыночной площади Нюрнберга 26 мая 1828 года. Подросток был одет в простое крестьянское платье, плохо ходил, почти не говорил, повторяя лишь две, ничего не значащие для него фразы — «Не знаю» и «Я хочу быть кавалеристом, как мой отец». Найденыш скоро стал знаменитостью и объектом пристального внимания медицинского сообщества, пытавшегося разобраться в поведении и происхождении Хаузера. Ему приписывали экстрасенсорные способности, которые оказались выдумкой одного из своих покровителей».
Но ни 19 века, ни Германии в фильме нет. Действие происходит в весьма условное «наше время» на некоем малолюдном острове (съемки велись на Сардинии). И поначалу кажется, что никакого Каспара Хаузера и не будет вовсе, что это лысая певица из пьесы Ионеско.

Дальше больше. Фильм начинается как клип на модную клубную композицию. Интуитивно расслабляешься — видимо, это будет что-то легкомысленное и развлекательное. Но не тут-то было. Как только ты выдохнул, появляется Каспар Хаузер. Это молодой человек в спортивном костюме и наушниках, которого выбрасывает море. Правда, «молодой человек» — это неточное определение. Хаузер — существо с ярко выраженными молочными железами и высоким пронзительным голосом. Некий андрогин. Позднее выяснилось, что его играет актриса — Сильвия Кальдерони.
Дальше абсурдистская фабула почти не поддается описанию. Хаузер оказывается в сложном водовороте отношений между бывшим шерифом, герцогиней, наркодиллером, священником и мулом, которого он упорно называет лошадью. Всё это лишь повод для игры с отсылочными кодами — от «Каждый за себя, а Бог против всех» Херцога до мифологических картин Пазолини и «Рима, открытого города» Росселлини.
Собственно, легенда о Каспаре Хаузере прочитана через три основных кода. Первый — висконтиевский: Хаузер — это новое обличие Тадзио. В «Смерти Венеции» герой в последний раз видел Тадзио уходящим в море. Здесь он из моря выходит. Такой же ирреальный, несколько женоподобный, вызывающий любовь и поклонение.
Второй — евангельский: необычный юноша есть распинаемая жертва — мы видим его в маске-субституте тернового венца и с табличкой на груди.
Третий — в традициях итальянского политического фильма: Хаузера убивает мафия в сговоре с властями. В отличие от картины Херцога, где Каспара убивает тот, кто его привел.
Собственно, затхлый, нелепый, доживающий последние дни мир расправляется с тем, кто самим фактом своего существования мешает спокойно спать, о кого постоянно спотыкаешься взглядом. Правда, финал вполне оптимистичен: снова искрящееся море, залитый солнцем пляж, клубная музыка. И куда-то мчащиеся летающие тарелки.
Такой вот драйвовый итальянский постмодернизм.