Впечатления от спектакля «Остров Рикоту» (Керченский народный Новый Любительский Драматический театр, режиссер Анатолий Гершзон, пьеса Натальи Мошиной)
Когда-то давно повеселила меня фраза в аннотации к приключенческому роману – «в одной далекой от Москвы деревне…». По мнению автора, в далеких от Москвы местах может произойти что угодно, ведь они так далеки от уютной цивилизованной столицы, читай – единственного достойного места для нормальной жизни нормального человека.
История про остров Рикоту основана как раз на такой предпосылке. Московский журналист Игорь Воеводин приезжает на крошечный остров, чтобы взять интервью у его обитателей – заготовителей тюленьего мяса, шкур, и еще – местных водорослей. Собственно, это и все, чем богат Рикоту. Пятнадцать его обитателей едят рыбу и тюленину, делают всякие соленья-варенья из местных водорослей, а все прочее привозит им продуктовая лавка разок в месяц.
Обычное заготовительное хозяйство, и все идет как обычно: журналист строчит в блокноте заученные фразы работницы Степановой о добыче и заготовке, нахваливает умение девушки Ани сотворить из водорослей не только маринады и соленья, но даже кондитерские вкусности, и вечером уютно устраивается выпить вместе с несколькими обитателями, к которым – туземцы же – относится благожелательно, но несколько свысока. Все идет хорошо. Как обычно. И первое высказывание кого-то из местных о том, что Москвы не существует, воспринимается Игорем как милая шутка. Пока он не понимает, что все они говорят всерьез.
Писать о посмотренном всегда нелегко, если не хочешь испортить впечатление от просмотра другим, ведь, кроме игры актеров и предлагаемых сюжетом размышлений, существует и сам сюжет. Как развернется предложенная зрителям ситуация, чем она завершится? Думаю, о развязке мне лучше не говорить, остановлюсь на условиях игры, предложенной пьесой.
Местные жители уверены (и уверяют в этом заезжего гостя) – на Рикоту есть все необходимое для жизни, и зачем покидать его даже на время отпуска. «У нас красиво», говорит девушка Аня. «А чем тюленина не мясо», обижается работница Степанова. Телевизор, удивляются остальные, да к чему он нам, петь-плясать-веселиться умеем и сами.
Новости, беспомощно возражает Игорь, неужели неинтересно, как в других местах России живут?
Какой-такой России, удивляются гостеприимные хозяева.
И вот тут начинается мистика двойная. Та, которая закручивает сюжет, а еще та, которая формирует мышление человека, отвечая за образы, которые он в голове носит. Потому что Игорь, уверенно и снисходительно посмеиваясь, оказывается, не может ответить на самые простые прямые вопросы – о Москве, о России. Кто он такой там? Средний парень, строчащий в блокноте шаблонные фразы для проходной статьи («остров Рикоту сначала казался маленькой точкой на горизонте…»), он может похвастаться тем, что в ресторанах тоже пробовал водоросли, а еще, ах да – морская капуста в банках, в студенчестве. Россия? Был, конечно, ездил. Ну-у… Есть север, там Сибирь, там холодно. Есть юг, Сочи, там тепло и море…
И возникает главный вопрос – а жил ли он там? Или просто существовал, в своей квартире в Шипиловском Проезде. И не все ли равно в таком случае, где жить, если тут, на крошечном острове, оказывается, есть все. Пять человек, внимающих под спиртное в эмалированных кружках, как хмельной журналист пытается насобирать возражения, они ведь не просто так собрались. Есть товарищ Антонов, он – Власть. Есть старый Тимофеев с разбитым ружьем, с которым он охраняет давно покинутый радар, по собственной инициативе охраняет, он – Армия. Есть работница Степанова. Есть даже заводная веселая Людка, с которой не соскучишься – и споет, и спляшет, и постреляет глазами. А еще есть девушка Аня. Красивая, хозяйственная, умная. И фата висит на стене, запутавшись нежной тканью в грубых складках рыбацкой сети – в ожидании висит. А красоты какие вокруг острова! И Народ есть. В количестве еще десяти человек…
Ну, и чего же еще человеку надо? И – надо ли? И кто должен решить это – сам человек или те, кто уверены, что лучше знают, правильнее разберутся. Причем на уровне не только отдельной личности симпатичного и скучного Игоря Воеводина, а на более высоком. Ведь на Рикоту есть все, кроме детей. А настало время задуматься о том, чтобы остров жил дальше, длил свою пусть суровую, но самодостаточную жизнь в будущее. Только тогда картина обретет цельность, и девушка Аня станет тем, что важнее всего для Рикоту – Матерью.
Для решения такого важного вопроса и поколдовать — не грех, а первейшая необходимость.
Возвращаясь к началу написанного – и в самом деле, «в одной далекой от Москвы деревне…» может произойти что угодно, ведь это так далеко, там все так непонятно. – Можно смотреть историю Игоря Воеводина и на таком уровне, это щекочет нервы: кто знает, что придет в голову туземцам и как именно они станут добиваться своего. Есть в этом уровне сюжета насмешка, но она непроста, ведь, даже смеясь, мы все равно в глубине души уверены, что в тех местах, которые от нас далеки и вдруг окружили, стали больше нас, возможно практически все. А мы в них остались без защиты…
Спектакль задает вопросы и ставит задачи. К концу дает вариант ответа, вернее, рассказывает о том, как закончилась именно эта история. Но не нагружает зрителя собственной оценкой произошедшего. И этим он очень хорош. Не зря под названием спектакля написано «сомнения в пяти картинах». Думать и сомневаться можно начинать буквально с первой же сцены. И продолжать это полезное занятие после занавеса и аплодисментов актерам, которые, уверяю вас, замечательно справились.
Лощеный красавчик Игорь Воеводин (актер Вадим Товарчий).
Немногословно уверенная в том, что делает, девушка Аня – красавица и мариводица (актриса Анна Рыба). Не подумайте ничего такого, маривод — это специалист по марикультурам. А, впрочем, подумайте…
Горластая краснощекая Степанова (актриса Светлана Ойкина).
Веселая после выпитого Людка (актриса Людмила Грешилова), пляшущая «со значением» — как узнаваемо…
На заднем плане, предоставив женщинам решать важнейшую сейчас для острова задачу, маячат Антонов (актер Андрей Цеменко) с его звучным, хоть с трибуны выступай, голосом начальника, и подозрительный на пустом месте Тимофеев (актер Владимир Мельник) с берданкой – надо же всех, к порядку, и вообще…
К самому спектаклю претензия у меня была лишь одна. Он быстро кончился. А хотелось еще посмотреть того страшного, мистического, которое началось там. Но потом я поняла, так — правильно. Оно, страшное и мистическое — не началось, оно там все время происходит – это раз. И второе – неожиданный от стремительности финал дает еще больше возможностей подумать о том, что нам показали и зачем.
Мы ведь и сами жители той самой «провинции у моря», такой далекой от столицы.
Ах да, есть еще вторая претензия, не к спектаклю, а к неудобному для зрителей залу. — Ни одного свободного места, дополнительные стулья в проходе — это прекрасно. Не просто аншлаг, а переаншлаг!
Но увы, видна лишь часть сцены и, оглядываясь, я видела, как зрители тянут шеи и клонятся из стороны в сторону, стараясь побольше разглядеть за головами. А мне, чтобы сделать несколько снимков, пришлось вставать, хорошо, я успела занять место у стенки, хотя бы не маячила спиной, заслоняя вообще все.
Как я поняла, использование арьерсцены «о существовании которой большинство из нас даже не знает» (слова Анатоля Гершзона) – прекрасно вписалось в концепцию спектакля. Но хороший спектакль хочется видеть полностью.