Черное из белого, темнота из света. Стивен Кинг «Возрождение»
«Возрождение» – относительно свежий роман Кинга, написан и издан в 2014 году, а вообще – это его пятьдесят восьмой роман.
В этом месте должны быть некоторые извинения, с упоминанием возраста мэтра (типа, смотри-ка, не только еще дышит, а еще и пишет!) и конечно, количества книг. Я, пожалуй, обойдусь без извинений, а призову подумать своей головой – если человек к семидесяти годам сохраняет ясность мышления и силу воображения – должен ли он за это извиняться? Нет. Если человек интенсивно занимается любимым делом, и мы видим результаты, мы все видим эти результаты, читая его книги, должен ли он смущаться тому, что романов более полусотни, а не парочка? Нет, это вы меня извините, просто посчитайте на пальцах, сколько лет пишет Кинг.
Покончив с нереверансами и неизвинениями, перейду к самой книге.
Для меня «Возрождение» оказался неожиданным романом. Я вообще не знала, что он есть, в отличие от книг «Доктор Сон», к примеру, и детективной трилогии о Билле Ходжесе. А между тем книга чудовищна и хороша. Поначалу и долго, почти до самого конца она сугубо реалистична, почти автобиографична, во всяком случае автор, не отвлекаясь на чудеса и мистику, от лица героя пишет о том, что пережил сам, это и музыка в рок-н-ролльных группах, и травма с дикими болями, и наркота. Но буквально с первых страниц в романе появляется так называемый «пятый персонаж». Вполне хороший человек. Но — тень, закрывающая солнце. И – обещание страха:
«…иногда в твоей жизни появляется человек, не вписывающийся в эти категории. Это джокер, который время от времени выпрыгивает из колоды — зачастую в самые тяжелые минуты. В кино он известен как «пятый персонаж» или «источник перемен». Когда он возникает на экране, становится ясно, что этот человек появился там по воле сценариста. Но кто пишет сценарии наших жизней? Судьба? Случай? Мне хочется верить в последнее. Хочется верить в это всем сердцем и душой. Когда я вспоминаю о Чарльзе Джейкобсе — моем пятом персонаже, моем источнике перемен, моем проклятии, — то даже и думать не хочу, что его появление в моей жизни было предначертано. Это означало бы, что все последовавшие за этим ужасные события — весь этот кошмар — тоже были предопределены. Если это так, то мы живем в мире, где нет света, а вся наша вера — всего лишь глупая обманка. Если это так, мы живем во тьме, точно дикие звери в норе или муравьи в недрах муравейника.
И в этой тьме есть кто-то еще»
Пересказывать сюжет нет нужды, пусть и для читателей роман будет таким же неожиданным, каким стал для меня – каждой его страницей, и я не советую читателям отвлекаться на спойлеры или даже аннотации. Все что вам нужно знать об этой книге, это то, что поначалу в ней ностальгично и уютно, потом ожидаемо то радостно, то горестно – то самое «плавное течение жизни», а после герой и его пятый персонаж идут до конца, буквально – до смертного конца, и – заглядывают за край. Все.
И кто только не писал про загробную жизнь! Многие писали. Но сокрушаться этому, все равно что требовать, а пусть для честного разнообразия у человеков будет не по два глаза и четыре конечности, а эдак – где пять, а где восемь… Вместо этого я могу вас заверить – Кинг блестяще рассказал, и в конце напугал даже не финальными сценами (хотя вот тут они классически готично-прекрасны, я вспомнила тяжеловесную готику Лавкрафта и прочих черных романтиков, и оказалось, не зря), не приключениями героев, а самой точкой зрения, от которой не отступил до последнего слова романа.
Это пугает по-настоящему. Я бы хотела, чтоб Мастер в самом конец улыбнулся, ероша нам волосы и сказав хоть слово надежды, кинул бы, за что уцепиться. Но он не стал. Не кинул. И в этом отношении Кинг поступил, как злой волшебник, как тот самый пятый персонаж – преподобный Чарльз Джейкоб, отобрал надежду и не вернул ее. Теперь читателю решать, шутка ли это или автор рассказывает о потере надежды всерьез. А может быть (и вот тут можно сказать и о возрасте) – это обычный страх перемены? Невозможно не думать о смерти, когда понимаешь – может быть, остается десять, или пятнадцать лет, и жизнь не оборвется, а просто подойдет к концу. Естественным путем. Невозможно не думать, а что там – за дверью в стене, увитой засохшим плющом…
Или совсем наоборот, Кинг проявил смелость, рассмотрев то, что совсем рядом – с такой чудовищной точки зрения? Ведь намного проще закрыть глаза и прогнать страшные мысли, оставляя себе веру в царствие небесное.
В общем, на легкую игру в страшилки книга совсем не похожа. Скорее всего, она по-настоящему будет пугать тех, кто «земную жизнь прошел до половины», перевалил и понял: отсчет пошел по нисходящей. А еще тех, кто смертельно болен и жаждет исцеления. Прочих, молодых и прекрасных, как сам Джейми Мортон в молодости и его девушка Астрид, книга лишь по-хорошему развлечет.
Напоследок скажу, что сильное влияние на роман оказала, по словам Кинга, повесть Артура Мэкена «Великий бог Пан», которую он назвал лучшей историей ужасов на английском языке. Конечно же, я пошла читать о книге и авторе, и с удовольствием увидела, что обложку «Великого бога Пана», изданного в 1890 году, оформил сам Обри Бердслей (это его графика встает перед глазами в финальной сцене «Возрождения»), а Лавкрафт восторженно отозвался о повести в своей статье «Сверхъестественный ужас в литературе». Нужно теперь почитать и Мэкена, для общего развития.
