ПО СТРАНАМ И ЭПОХАМ
…Они знают о книжках слишком много
Алекс Громов — руководитель жюри премии Terra Incognita и портала Terraart, автор ряда книг, опубликованных в России и Европе тиражом более 200 тысяч экземпляров, обозреватель «Озон-Гид», «Библио-Глобуса», журнала «Банки и деловой мир», лауреат премии им. Пикуля и премии литературного журнала «Москва». Ольга Шатохина – автор романов, литературный обозреватель ряда изданий. Награждены Кульмскими крестами за возрождение и развитие исторических традиций отечественной литературы, почетными призами Генеральной дирекции международных книжных выставок и ярмарок «За верность книге», Карамзинскими крестами. Являются лауреатами Евразийской премии и премии «Сорок сороков».
ОТКРЫТЬ И ПЕРЕОСМЫСЛИТЬ
Владимир Торин. Амальгама 2. Тантамареска
Сны бывают прекрасные, пугающие, а то и совершенно непонятные, хоть и яркие. И ведь в сам момент сновидения все происходящее в нем кажется абсолютно реальным, но стоит только пробудиться, как подробности сна стремительно исчезают из памяти. Почему так происходит? С незапамятных времен эта тайна волнует людей, и недаром в древности боги, властвовавшие над снами, считались самыми могущественными. А в этом увлекательном, многоплановом романе до великой тайны сновидений добрались те, кто наяву распоряжается немалыми ресурсами, дающими если не всемогущество, то что-то весьма близкое к нему, — спецслужбы великих держав. У них есть суперкомпьютеры и высококлассные специалисты, но всего этого оказывается недостаточно.
Ведь на самом деле тайна сновидений и всего, что с ними связано, давно известна узкому кругу посвященных. Венецианский Совет Десяти, тот самый, что с давних времен оберегает тайну создания знаменитых зеркал с острова Мурано, знает и о том, как эти зеркала связаны с человеческими снами. Не случайно же при взгляде в зеркало многие ощущают мимолетное чувство нереальности происходящего, будто не они смотрят на свое отражение, а зеркальный двойник пристально наблюдает за ними. Не случайно на обложке книги — картина французского живописца XVIII века Жана Ипполита Фландрена «Юноша, сидящий на берегу моря», как воплощение беззащитности человека перед роком.
Своеобразным символом того, что происходит на страницах романа, становится нехитрое, казалось развлечение: «Тантамаресками в обычной городской жизни, которая для обитателей «Сосен» была чем-то далёким и давно забытым, называли смешные изображения людей, в которых были проделаны отверстия для головы. Любой желающий мог просунуть голову и сделать забавный снимок. Такие тантамарески обычно выставляли на свадьбах и днях рождения, чтобы веселящиеся гости примеряли свои головы к разным телам, изображённым на картинах». Рядом с людьми, точнее, их снах существует удивительная цивилизация, владеющая не только загадкой сновидений, но и многими невероятными знаниями. Но вторжение в мир снов с помощью научных методов оборачивается катастрофой, грозящей уничтожить все живое на Земле. И только любовь способна повернуть вспять уже запущенный обратный отсчет.
А.Б. Громов, С.Н. Табаи. Персия: история неоткрытой страны
В издании рассказывается о древней Персидской империи, где правили цари из династии Ахеменидов, о новом расцвете во времена Сасанидов, когда Персия была одной из немногих держав, способных не только противостоять натиску легионов Римской империи, но и одерживать над ними победы. Древние персидские города, акведуки и оросительные системы даже в наши дни поражают воображение. Классическая персидская поэзия и живописные миниатюры занимают почетное место в сокровищнице мировой культуры. В книге описаны и сокровища в прямом смысле, драгоценные изделия ювелиров, в том числе и прославленный Глобус Насреддин-шаха из 30 килограммов золота и множества рубинов и изумрудов.
Целый ряд архитектурных памятников Персии-Ирана включен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, в том числе мосты и дворцы, возведенные по воле шаха Аббаса Великого. Народные предания об этом правителе известны как в Иране, так и в соседних странах. Подробные рассказы о шахе Аббасе сохранились в записках европейских путешественников, посещавших его державу. Тавернье называл Аббаса умным и деятельным правителем, который всё стремится изучить и понять. «Для того, чтобы узнать нужды населения и проверить, как его чиновники обращаются с народом, часто, сменив шахский наряд, появляется среди простого люда, — писал другой французский путешественник. — Не раз шаха встречали по ночам в крестьянской одежде за покупкой хлеба и прочего».
Большое внимание уделено в книге многовековым отношениям между Персией и Россией. Так, в течение тринадцати лет, с 1588 года, в Персию отправилось четыре российских посольства. Во главе первого стоял Григорий Васильчиков. Своему государю посланник докладывал: «А шах Аббас меня, холопа твоего, принял с великой любовью и хочет с тобою государем в братцкой любви и дружбе и в соединенье…». Подробно рассказывается о становлении и развитии торговли, об отношениях Персии и России в эпоху Петра I, а также о знаменитой Большой Игре – борьбе за влияние в этом важнейшем регионе. Книга содержит более 500 цветных и черно-белых иллюстраций.
Сергей Дмитриев. Владимир Короленко и революционная смута в России. 1917-1921
За свои художественные произведения писатель Владимир Короленко давно и заслуженно признан классиком, а в новой книге анализируются его публицистические работы и благотворительная деятельность. В захватывающем историческом исследовании использованы уникальные материалы. На последнем этапе жизни Владимиру Галактионовичу выпало стать очевидцем трагических событий революции и Гражданской войны. Хуже всего в то голодное и опасное время приходилось самым беззащитным – детям. И писатель стал инициатором создания Лиги спасения детей, которая не принимала сторону белых или красных, но способствовала эвакуации малышей и подростков из голодных, замерзающих городов в более благополучные регионы. В конце концов, идея даже получила официальную поддержку Советского правительства, был выпущен специальный декрет. Короленко писал тогда: «Вражда и раздоры, разделяющие народности бывшей России, должны стихать у предела, где начинается детский возраст. За этими пределами должен господствовать один общий для всех закон, закон человечной взаимности».
Но еще до того, как Гражданская война охватила страну, Короленко обращал внимание на проблему военных столкновений, тем более что гибельность бушевавшей тогда мировой войны, еще не называвшейся Первой, становилась очевидной. В августе 1917 года он написал статью «Война, Отечество и человечество». Короленко указывал на опасность «оборончества» и революционного разлада, размышлял о сущности подлинного патриотизма: «Боярин часто притеснял мужика, мужик порой ненавидел боярина. Но около полонника, вырвавшегося из враждебной земли, все сходились в одном ощущении. Все чувствовали себя сынами одной Родины. И когда над степями зажигались сторожевые огни, то все подымались на защиту. Мужики защищали боярские хоромы, бояре защищали деревенские избы, и считалось священным долгом стоять за общее отечество до смерти». Статью опубликовали «Русские ведомости», перепечатали другие газеты, а потом она была издана отдельной брошюрой не только в России, но и в Швейцарии.
Е.В. Прокофьева, М.В. Скуратовская, С.А. Аннина. Принцессы Романовы: царские дочери
Дочери первого российского императора Петра Великого — Анна и Елизавета — стали первыми русскими принцессами, которые облачились в иноземное (европейское) платье и вели образ жизни, приличествующий просвещенным принцессам. Но при этом первые же принцессы Романовы стали одним из самых драгоценных товаров в международной политике Российской империи, в поиске Петром I союзников среди европейских государей.
«Висели в Эрмитаже и Русском музее портреты прелестных девушек: их сохранили, потому что они принадлежали кисти великих художников – Дмитрия Левицкого, Василия Боровиковского, Элизабет Виже-Лебрен, Джорджа Доу, Карла Брюллова, Валентина Серова… Но мало кто знал о жизни тех, кто был изображен на портретах.
В Петергофе, в качестве экспоната парковой архитектуры, сохранилась мемориальная скамейка великой княжны Александры Николаевны, украшенная ее мраморным бюстом: изящная головка, тонкий профиль, грустный взгляд… Многие поколения посетителей задерживались возле этого бюста, всматривались в красивое личико, но невозможно было узнать о судьбе этой девушки: о ее короткой, простой и печальной жизни».
После революций 1917 года о русских принцессах – даже живших давным-давно, предпочитали не вспоминать, хотя за границей выходили их мемуары, и книги, посвященные им, их могилы были окружены бережной заботой. Жизнь русских принцесс, вышедших замуж за представителей европейских династий, стала часть истории стран, где они обрели вторую родину, но при этом не забывая о России, поддерживая тесную связь со своими сиятельными родственниками.
В книге приводится и история великой княгини Марии Николаевны, которая посмела, не спросив разрешения у отца, императора Николая I, выдержав год траура после смерти своего мужа, герцога Максимилиана Лейхтенбергского, выйти замуж за своего возлюбленного, графа Григория Александровича Строганова.
Последними принцессами из рода Романовых оказались Ксения Александровна и Ольга Александровна, сестры последнего российского императора, прожившие долгую и в конце полную лишений и повседневных забот жизнь: Ксения Александровна умерла в апреле 1960 года, а Ольга Александровна скончалась в ноябре 1960 года.
Карина Сарсенова. Цена страха
Новая книга известной писательницы и профессионального психолога посвящена отношениям людей с их собственными желаниями. Весьма сложным, надо признаться, отношениям, ведь многие даже самых заветных желаний опасаются и даже откровенно боятся. Впрочем, страхов и так хватает. «Всякий страх и любое желание возникают точно в положенное им время, отражая готовность нашей души к их преодолению и реализации. Страх предваряет и сопровождает исполнение желания. И чем сильнее желание, тем сильнее страхи. Иногда человек их не осознаёт. Иногда они материализуются в виде препятствий на пути. Но желание исполнится лишь в том случае, если наша душа готова к этому».
Вот и один из главных героев романа, знаменитый музыкант-виртуоз, снедаем страхом, что последующие поколения забудут его имя и музыку. Хотя на самом деле он всю жизнь боялся другого, но не может признаться. Однако когда к нему подходит благообразный джентльмен, Скрипач на мгновение забывает обо всех своих терзаниях, тем более, что они и так надежно упрятаны под смесью эксцентричности и раздражительности. Слишком уж похож неожиданный собеседник на тот идеальный образ, который музыкант в мыслях мог бы создать для самого себя. «Маэстро, – будто не замечая зачарованного молчания Скрипача, продолжал восхитительный незнакомец, – позвольте вас поблагодарить за тот бесценный вклад в мировую культуру, которая, я уверен, без вашего в ней участия пошла бы совсем другим путём и неизбежно скатилась бы в пропасть бездарщины и антидуховного беспредела!». Но стоило музыканту обрадоваться появлению такого замечательного ценителя, как тот меняет тему разговора и сначала просит, а потом уже и властно требует, чтобы Скрипач… отдал ему свой самый сильный страх.
А где-то на другом конце земли девушка, которую жизненные неудачи привели на грань отчаяния и гибели, тоже слышит от спасшей ее незнакомки слова о том, что надо отдать свой самый сильный страх. И соглашается, даже не сразу осознав, в чем этот страх заключается. А значит, и каково ее самое заветное желание – научиться любить.
Карина Сарсенова, Антон Митнёв. Двойная сплошная
В издании представлены произведения двух авторов, что создает на протяжении всей книги яркий, эмоциональный, выразительный диалог двух творческих людей. Стихи и драматические произведения замечательно позволяют передать тончайшие оттенки переживаний, которые усиливают и дополняют друг друга, создавая обширную и многомерную панораму мыслей, чувств и идей. Поэтические строки дополнены философскими размышлениями. «Чаша весов, наш выбор в той или иной ситуации воспринимать мир и себя, так или иначе, движима не только внутренней наполненностью, но и силой внешней событийности. Как мы разрешаем себе реагировать на давление извне и изнутри? Что сокрыто под личиной вроде бы осознанного выбора?».
Искренняя открытость, предельная откровенность находят отклик в сердце читателя, вызывая глубокое сопереживание. Взлеты и падения, восторг и разочарование – все запечатлено авторами как важные и бесценные ступени на пути человека к настоящему себя, на дороге познания самых глубоких уголков собственной души. «А счастье моё – это небо без края, \ Бездонное небо над серостью дня… \ В душе отражённая искренность рая, \ И песни ветров, что ласкают меня… / А счастье моё – это нежность касанья, \ Правдивость улыбки, бесхитростность глаз \ Ребёнка… не знает он слов и названий, / Но сердце его – новой истины шанс».
В современном мире, где властвуют многочисленные, порой противоречащие друг другу стандарты слушать себя стало особенно трудно «Может, исказить представление о себе? \ Накидать фейков-ссылок, чтоб никто не скачал мой опыт для сравнения с мировым?.. \ Стоп! А отпечаток? Он уникален! Мелочь… \ Но, может, уникальна цепь неуникальных \ поступков, случайностей, манер поведения? \ Новая комбинация из Гугла обшарпанных цифр? \ Ведь есть вероятность кусочка земли в городе, \ По которому никогда не ступала нога человечья? \ Есть? \ Нет. Любому от семи до семнадцати это понятно. \ Но, Господи Боже, речь ведь идёт обо мне…» Познание себя – путь сложный и извилистый, путеводителем на нем могут быть разве что голоса собственной натуры, недаром говорят, что по-настоящему зорко только сердце.
Ольга Семенова. Париж. История великого города
В районе острова Сите люди селились уже в древние времена. Римляне считали поселение на места Парижа своей важной стратегической базой. Римским наместником здесь был Юлиан, позже названный Отступником. Уже в V веке у Парижа появилась и своя персональная защитница – святая Женевьева, чудесным образом защитившая город от нашествия гуннов под предводительством Аттилы. В церкви Сен-Дени хранилась одна из главных реликвий Франции – гвоздь с Креста Господня.
Четыре столетия назад французский король Генрих IV, в очередной раз став католиком, заявил: «Париж стоит мессы». Этой звонкой фразе предшествовала Варфоломеевская ночь и угасание династии Валуа. В тексте рассказывается о градостроительстве во времена Генриха IV, его многочисленных любовных приключениях. Затем настало время кардинала Ришелье, которого сменил Мазарини…
В главе «Париж в эпоху Реставрации и Июльской монархии» описано возвращение в парижскую столицу Бурбонов, которые были вынуждены даровать Франции конституцию, согласно которой законодательная власть в стране принадлежала королю и двухпалатному парламенту. Но в стране было неспокойно – вернувшиеся на родину аристократы сводили счеты с хозяйничавшими в их поместьях крестьянами, ненавидели как выживших после бурных лет революционеров, так и еще недавно офицеров победоносной армии и тем более – наполеоновской гвардии. Но новые сто наполеоновских дней закончились, и начались расправы над теми, кто изменил французскому королю (и присяге) и перешел на сторону «корсиканского чудовища» Бонапарта. Среди них был и маршал Ней, приговоренный к расстрелу и казненный 7 декабря 1815 года. Пройдет менее полвека и в честь маршала назовут один из бульваров и в 1853 году поставят памятник на месте казни…
В книге рассказывается о том, как большинство офицеров, которые перешли на сторону Наполеона после его триумфального возращения с острова Эльба, после возвращения Бурбонов были выгнаны из французской армии с сохранением лишь половины пенсии. Из отставников часть осталась в Париже, где часто вела яростные споры в кафе со сторонниками вернувшейся династии. Порой между бонапартистами и роялистами проходили столкновения, в том числе – в заслуженно пользовавшемся дурной славой «Кафе Регентства» на площади возле Пале-Рояль.
«Людовик XVIII сделал для сохранения истории Парижа важное дело. Уже много веков древние термы были заброшены и находились в ужасном состоянии. Приходил в упадок и находящийся рядом с ними великолепный средневековый особняк Клюни. Король выкупил этот участок для города, приказал разрушить находившиеся там дома, освободить термы от ангаров и очистить основания сводов от забившей их за столетия земли. Реставрацию терм и особняка поручил Альберту Ленуару, сыну ученого Александра Ленуара. Тот блистательно справился с заданием, в 1842 году город отдал ансамбль зданий французскому государству, и в нем был создан Музей Средневековья. Музей замечательно объединил термы с особняком: залы XV столетия с потемневшими от времени деревянными потолками гармонично соединяются каменными лестницами с просторными, высокими бело-кирпичными залами былых времен…»
Французский инженер Александр Густав Эйфель стал всемирно известным после строительства Эйфелевой башни. Поначалу скептики выступали против ее возведения, утверждая, что она неминуемо рухнет на городские кварталы. Само строительство началось в 1887 году и закончилось чрез два года. Башня, поднявшаяся ввысь на 317 метров, не сразу стала одним из символов французской столицы – еще полвека после ее возведения находись люди, утверждавшие, что башня уродует облик Парижа. Но потом уже никто из парижан не мог представить свой город без нее.
Отдельные главы посвящены аристократическому Парижу и русскому Парижу, многовековому сотрудничеству России и Франции.
Олег Жданов. Путеводитель по улицам Москвы. Петровка
Новая книга известного знатока истории московских улочек и бульваров, находящихся на них достопримечательностей, будь то архитектурные шедевры или адреса, по которым жили выдающиеся люди, посвящена одной из самых старых столичных улиц. Появление Петровки тесно связано с основанием в этих местах Высоко-Петровского монастыря, легенду о котором автор приводит в самом начале своего повествования. «Меня всегда завораживала красная кирпичная стена монастыря с правой стороны Петровки, (если идти от центра), она сворачивала в переулок с очень родным и понятным названием Крапивинский, в котором стена почему-то была более мощной, белой и с коваными воротами как из какого-то игрового фильма про рыцарей». К слову, прославленный Петровский замок на бывшем Тверском тракте породнен с Петровкой отнюдь не случайным совпадением названий – он был возведен на землях, принадлежавших тому самому монастырю.
А на углу Петровки и Страстного бульвара с 1870 года в доме с эффектным угловым закруглением располагалась гостиница «Петровская», после революции ставшая жилым домом с коммунальными квартирами. С 1919 по 1929 год здесь обитал знаменитый советский архитектор-авангардист Константин Мельников. «Большая часть его самых успешных работ 20-х годов спроектированы именно здесь. Множество гаражей для общественного и ведомственного транспорта, фабричные клубы, дома для рабочих, саркофаг Ленина для мавзолея, павильоны СССР для международных выставок – всё это творения Константина Мельникова в стиле конструктивизма. Свой собственный дом в Кривоарбатском переулке Мельников построил в виде двух цилиндров, с комнатами, где шестиугольные окна располагались по окружности». Автор предполагает, что жилище на углу Петровки послужило поводомдля таких необычных решений: «…у одной из двух комнат, в которых жил Мельников на Петровке было пять окон, выходивших на угол Петровки и Страстного бульвара, а сама комната была в форме четверти круга».
Уделено внимание хорошо известному магазину в самом начале Петровки. ЦУМ, который изначально был «Мюр и Мерилиз», еще до революции не только представлял собой, говоря по-современному, торговый центр, но и активно внедрял удаленную торговлю по каталогам. Этой услугой охотно пользовались многие, в том числе писатель Антон Чехов, в чьей переписке сохранились заказы на головные уборы.
Марк Мазовер. Власть над миром: история идеи
Исследование, принадлежащее перу известного историка, профессора Колумбийского университета, состоит из двух частей. Первая носит название «Эра интернационала» и посвящена тем вариантам идеи общечеловеческого братства народов, которые существовали в первой половине ХХ века, а также Лигу Наций и происходившую тогда борьбу идеологий.
Лига Наций была создана после окончания Первой мировой войны, отношения с ней у молодого СССР были сложные. «Сталин, со своей стороны, не питал иллюзий относительно Лиги, не полагался на принцип «коллективной безопасности» и никогда всерьез не верил в возможность взаимопонимания с капиталистическими державами. Однако на Коминтерн он надеялся еще меньше. Еще до того, как Сталин обезглавил Коминтерн своим террором, тот уже превратился лишь в слабую тень организации, которой должен был стать. На последнем Конгрессе Коминтерна в 1935 г. об антиколониализме речь практически не шла. Одним из наиболее неожиданных фактов, выяснившихся в интервью, которое Сталин в следующем году дал американскому журналисту Рою Говарду, оказалось его полное отрицание любых планов по экспорту мировой революции».
Тем не менее, в поддержку коммунистических и антиколониальных движений в Европе и Азии, устраивались пропагандистские мероприятия. «В середине 1920-х гг. благодаря мастерству Вилли Мюнценберга антиколониализм оказался в центре деятельности Коминтерна. Брюссельская конференция — Мюнценберг специально выбрал этот город, чтобы разоблачить преступления бельгийцев в Конго, — и Берлинская лига за борьбу с империализмом на время объединила европейских антиимпериалистов, путешественников и колониальных националистов, таких как Неру и Чай Кайши». Вторая часть книги именуется недвусмысленно – «Мировое правление по-американски», в ней речь идет о создании ООН, холодной войне и новом международном экономическом порядке. Так, главным инструментом для многостороннего развития, который использовали в первые годы после окончания Второй мировой войны США для влияния на другие страны, был Всемирный банк.
Анализируя варианты возможного будущего, и темпов развития робототехники, автор приходит к размышлениям об их «системе этического контроля и убеждения». Исследование о нем было заказано уже почти десять лет назад. «Поскольку живых солдат на поле боя сменяют «смертоносные автономные роботы», инженеры стараются создавать для них программы, включающие юридические и этнические нормы. Они превозносят роботов за их свободу от человеческих эмоций и предрассудков, за их превосходящие способности в обработке информации и утверждают, что по этим причинам роботы могут сражаться более гуманно, чем люди…
Алекс Громов, Ольга Шатохина
тест
