Когда мы учились классе в шестом-седьмом, то, глядя на группки старшеклассниц в коридорах школы, воображали себе, какими мы будем в их годы, то есть лет в шестнадцать-семнадцать. Как известно, разница между тринадцатью и семнадцатью годами для девушки куда разительнее, чем простая цифра четыре. В вожделенные семнадцать непременно исчезнут ненавистные прыщи, волосы станут гуще, взгляд загадочнее, можно будет надеть синий костюм вместо платья с передником, сделать эффектную стрижку и даже позволить себе сменку на каблучках.

А еще, еще непременно появится Он, с большой буквы О!. У него все будет О! О, какие глаза! Скорее всего, голубые. О, какие волосы! Он блондин с художественно растрепанной прической и непослушной прядью, падающей на глаза. Он будет О! как талантлив. Ну, студент художественного училища, или театрального вуза, на худой конец физик какой-нибудь не от мира сего. И он будет О! как влюблен. В нас, конечно же. Влюбится, разумеется, с первого взгляда, увидев, как мы изящно едим пирожное в уличном кафе. Впрочем, про кафе – это уже изыски современности. В то время, когда я была в седьмом классе, то могла изящно откушать пирожок с мясом возле местной блинной. Ладно, пирожное – это не важно. Важны наши чувства, вернее, его чувства. А они О! как горячи.

Он рисует наш портрет, восхищаясь вдохновенным взором глаз экзотического разреза и пышными, непременно рыжими, волосами. Он нас боготворит и О! как нежно прикасается к руке, О! как сдерживает свой пыл и О! как страстно целует (в щеку, конечно, без «далее везде»). Он О! как благороден и застенчив, почти так же как и талантлив. Под взглядом этих О!глаз и в море этих О!чувств, мы из серых мышек сразу превращаемся в принцесс со всеми вытекающими принцессовыми заботами: фиалки там, балы, выпускные платья, зарисовки углем и красками, любование закатом в компании с принцами, «первое хочу, первое нельзя».

Конечно, мы будем принцессами-реалистками, то есть у каждой должна быть какая-нибудь Очень серьезная проблема (опять эта большая буква О). Проблемы мы представляли по-разному, но ими нужно было непременно делиться с подругами, из-за них положено плакать по ночам, падать в обмороки и задумываться во время разговора с Ним. Ну, чтобы он участливо интересовался, что нас так глубоко печалит. Варианты достойных принцессовых проблем были разные от «почему звезды ясные светят», через «куда поступить после школы, в театральный или художественный», до «я не понимаю, что со мной происходит». Причем последняя особо уважаемая и у нее должна быть причина: семейная тайна, магические способности или экзистенциальная неудовлетворенность устройством мира. Последняя причина опять-таки наиболее уважаемая, но с ней как-то все сложно и непонятно, начная с названия. Поэтому вполне подходили семейные тайны в виде непонимания с родителями.
Совсем уж изысканно, если у новоиспеченной принцессы появлялся антагонист, этакий «черный человек», с которым можно бороться, который строит козни и требует постоянного внимания. Это уж совсем уважительная причина для Очень большой проблемы. Вот уж что можно бесконечно обсуждать с подругами и из-за чего непременно надо плакать по ночам. А если антагонист объединяется с семейной тайной, то принцесса может вполне успокоиться на тему своей принадлежности к настоящим принцессам, это уж вернее горошины. Тут может развернуться полный арсенал принцессовых переживаний, которые выражаются обычно в самостоятельной жизни принцессиного желудка, который «делает кульбиты», «поднимается к горлу», «скачет на всех парах». Иногда к желудку присоединяются другие внутренние органы: желчь, как ей и положено, чувствительно разливается, сердце, ничего не попишешь, замирает, а глаза находятся на мокром месте. Такой вот непростой внутренний мир у принцесс. А еще принцессе непременно должны сниться пророческие сны, из-за которых нужно «просыпаться в холодном поту». Ну, впрочем, об этом можно было бы и не упоминать, все принцессы и так это знают.

Что ж, в фантазиях юной школьницы у нас имеется принцесса, Он, антагонист и семейная тайна. Добавляем до кучи друга детства, который знал принцессу, пока она была лягушкой и получаем… роман Собиан Хайес «Девушка с зелеными глазами». И не ищите там ничего более фантазий тринадцатилетней девчонки о собственном семнадцатилетии, изложенных соответствующим языком с такими же эпитетами.. Не найдете! Одно вы поймете точно: из кого потом вырастают героини очередного оттенка серого.