Рецензия на книгу Андрея Шашкова «Эпоха застоя»
Лет десять назад мне посчастливилось прочитать рассказ Андрея Шашкова «Па-де-де», и вот, наконец, в издательстве «Золотое сечение» вышла в свет «Эпоха застоя» – книга этого интересного автора. Хочу поделиться своими впечатлениями о ней.
Книга состоит из трёх частей: повести «Город под радугой», цикла рассказов «Эпоха застоя» и ещё одного отдельного рассказа «А на нейтральной полосе». Не все произведения напрямую относятся к означенной эпохе, особенно последнее, но, безусловно, все связаны с ней – через судьбы и характеры героев, вышедших из тех самых времён и сохранивших в себе ту самую, неповторимую и незабываемую атмосферу.
Эпиграф – «Что это было?.. Молодость?.. Весна?.. Стечение случайных обстоятельств?..», – данный автором к одному из рассказов («Колотушка для отпугивания волков»), вполне подходит и ко всем остальным произведениям.
А коли речь идёт о молодости и весне, то, надо полагать, никакому действительному застою здесь места просто нет и быть не может. Или всё-таки может? Недаром в эпиграфе столько знаков вопроса… Вот и обложка книги намекает на некий контраст ожидаемого и реального: дождливый, мрачный чёрно-белый день (а сзади – так совсем ночь) и ярко-красное, всему наперекор, название. Так же и с содержанием: автор точно нарочно допускает на страницы подобные контрасты – и, умело маневрируя меж ними, предоставляет самому читателю возможность разобраться в сути, в соответствии с его собственным миропониманием и вкусом.
Теперь – непосредственно к текстам. Проза Андрея Шашкова, по крайней мере, собранная в этой книге, особая, настроенческая, и, вполне вероятно, любителям острых сюжетных построений она покажется скучной; однако в ней есть иные достоинства. Обращает на себя внимание отношение автора к деталям или, так сказать, художественным подробностям: будь то описание природы, вещного мира, человеческих взаимоотношений. Очарования мгновениями жизни в текстах Андрея Шашкова всегда точны и выразительны. А ещё поражает душевная чистота и этическая опрятность автора (даже при наличии возрастных ограничений «18+») – то, чего так не хватает подавляющему большинству современных писателей.
Книга хорошо издана, её приятно взять в руки. Приятен глазу и выбранный шрифт, а также то, как свёрстан текст (имею в виду и качество самой вёрстки, и число строк на странице – их 44, как бывало в прежние добрые времена).
Повесть «Город под радугой». Несмотря на простоту текста (автора отличает умение выражаться ясным, доступным языком), эта вещь совсем не простая, это некий символизм в прозе. Косвенно это подтверждается и в эпилоге, там, где идёт речь о судьбе главного героя, ставшего писателем и тоже выпустившего некую повесть, символическую, по мнению друзей. Более того, автор даёт здесь ключ к прочтению, намекая, что в повести описаны события, которые вполне могли бы быть соотнесены с реальными событиями двух последних десятилетий ХХ века. Попробую предположить… «Светлоград» (как город мечты) – и надежды граждан на скорые перемены в стране, желанные в начале 80-х, «Тотализатор апрельского розыгрыша» – и так называемые «апрельские тезисы» 1985 года, «Ломка» – и перестройка с последующими разрушительными реформами, «Прощание» (вероятно, в связи с уже накопившимися разочарованиями) – и 1993 год с расстрелом Верховного Совета… Наконец, «Возвращение», которое рано или поздно должно было наступить – и начало реального возрождения России…
Итак, символизм. Однако, он какой-то необычный, совмещающий в себе, казалось бы, не вполне совместимое. С одной стороны, достаточно взгляда на структуру произведения – и вольно или невольно вспоминается геометрически выверенное повествование романа «Петербург» Андрея Белого. В «Городе под радугой» тоже есть некий заданный порядок: части повести выстроены в соответствии с числами Фибоначчи; но каждое следующее из них, хотя и поддаётся математическому вычислению, всё же отстоит от предыдущего на интервал, заметно отличающийся от ожидаемого, привычного, последовательного, – и потому, наверное, порой не сразу удаётся разглядеть взаимосвязь этих частей – в особенности сквозь мистику чисел, метаморфозы со временем и якобы кроящимися за всем этим вечными, неразгаданными никем тайнами человечества. С другой стороны, повествование изобилует художественными описаниями, авторскими откровениями и какой-то даже исповедальностью, что сближает этот текст с ранними произведениями Василия Белова и Валентина Распутина. Описания дождя и горной речки в финальной части повести настолько удачны, что хоть в хрестоматии их включай! Получаются у автора и описания быта. Так, вызывает неподдельный интерес утварь студенческой кухни – кастрюли, сковороды, чайники, – каждая вещь отличается своим характером, повторяющим характер владельца или даже влияющим на него. Нигде в литературе так, как здесь, не описана ломка за театральными билетами (явление 70–80-х годов).
«Эпоха застоя» – цикл очень разных по стилистике текстов, охватывающих детство, юность и взрослые годы героев, в основном жителей тех самых «городов под радугой». Полагаю, что круг поклонников у каждого из текстов будет всегда свой, и мнения читателей окажутся полярными. Но, похоже, именно этого и добивался автор, размещая, к примеру, рядом лирический новогодний рассказ-сказку «Па-де-де» и достаточно жёсткий, состоящий из рубленых фрагментов «Рваный бег». А вот в рассказе «И летели в воздух медяки» автор вообще помимо лирики, заключённой в прозе (что характерно для многих его произведений), прямо допускает в текст стихотворные строки – и таким способом, сбивками с прозы на стихи и обратно, передаёт состояние своего героя.
Замечателен монолог Михайло из «Па-де-де» о достоинствах «основополагающей» буквы «ё» (без которой… «Да и песня без „ё“ не поётся, да и Волга без „ё“ не течёт!»). Мотивами любовной бунинской прозы пропитаны рассказы «Оксана» и «А свадьба пела и плясала». А разве ничего не напоминает вам «И что за жизнь на даче без колодца? Всё-таки не петух на коньке кровли, не резные наличники на окнах, не пугало в огороде…» (рассказ «Лучше нет красоты») или, например, «Чернушки бочкового засола – исключительная вещь под водочку!» («Настоящий грибник»)?.. Разве не напоминает это гоголевское «Славная бекеша у Ивана Ивановича! отличнейшая!» или «Редкая птица долетит до середины Днепра!»?!
Особняком в книге стоит рассказ «А на нейтральной полосе». В нём автор пошёл на некий эксперимент, совместив путевые заметки с лирической прозой, – результат получился заслуживающим внимания.
Такие вот впечатления остались у меня от «Эпохи застоя», довольно яркие.
Юрий ОРЛОВ