(из письма Базилю Холлу Чемберлену / Basil Hall Chamberlain)

Какие бы сомнения или досада ни терзали вас в Японии, нужно задать себе лишь один вопрос: «Итак, с кем из народов жить лучше всего?»
(из письма Эрнесту Феноллоса / Ernest Fenollosa, август 1891)

Любовь японцы не выражают словами; она едва ли проявится даже в интонации, в тембре голоса. В основном японцы выражают любовь – с утонченной обходительностью и добротой – в своих поступках.
«О вечной женственности» (1893)

Мои друзья гораздо опаснее моих врагов. Эти последние – с бесконечным искусным коварством – плетут сети с целью удержать меня подальше от мест, куда бы я и не хотел отправляться, – и рассказывают обо мне людям, встречаться с которыми для меня было бы тщетно и неприятно; тем самым они, того не ведая, мне очень помогают, так что я начинаю их почти любить.
(из письма Эрнесту Феноллоса / Ernest Fenollosa, декабрь 1898)

Любой идеализм – достойный объект искусства.

Итак, период иллюзий – прекрасный момент страсти; он являет собою артистическую территорию, находясь на которой поэт или романтический писатель должен иметь свободу сделать наилучшее, на что способен.

Но что дальше, после счастья абсолютной власти? Существует большее счастье, чем счастье быть властелином рая и ада – и это счастье быть по-настоящему любимым.

*

Осуждать Хирна – всё равно, что осуждать Японию. Лафкадио Хирн был столь же неотъемлемо, подлинно японским, как и хайку.
(Йоне Ногучи “Лафкадио Хирн в Японии” / Yone Noguchi Lafcadio Hearn in Japan, 1910)

Для нас он – писатель, которого правильнее всего сравнить с Гансом Христианом Андерсеном и братьями Гримм.
(Малколм Коули, «Избранные произведения Лафкадио Хирна» /Malcolm Cowley, The Selected Writings of Lafcadio Hearn, 1949)

источник

Перевод – Е. Кузьмина ©  http://elenakuzmina.blogspot.com/