Этот фильм Ганса-Ульрих Шлюмпфа о или, вернее, касательно Альфреда Фернана Арманда Шультесса не просто воспроизводит факты, как делают обычно документальные фильмы. Он не документирует – он сам является документом; он — факт, который сливается с другими описанными фактами, воплощает их, относится и принадлежит к ним. С первого момента его создания, фильм стал неотъемлемой частью Шультессианума (Schulthessianum).
Редчайшая удача для неигрового кино, для медиа, — служить подлинным фондом, хранилищем памяти, — не только описывая прошлое, но и оберегая его.

Шлюмпф не просто живописует Шультесса – он даёт ему жизнь. То, что снял автор фильма, не было достоянием публики – на самом деле, это была противоположность публичности, – нечто, оберегаемое Шультессом только для себя, — и исчезнувшее из сознания, использования и памяти тех, кто продолжает жить после его смерти.

Так произошло бы с Армандом Шультессом, если бы фильм Шлюмпфа потерялся или не был снят: словно такого человека никогда не существовало, словно вместе с его наследием и сам он был отправлен на свалку.

С застенчивостью и уважением, Шлюмпф не пытается принуждать, насиловать факты, притягивать их за уши: он располагает их кумулятивно, без дидактичности и видимой конечной цели. Только одна идея возникает из всего представленного им без вычурности и прикрас: то, что Шультесс был одинок, в своей колоссальной невротической неспособности к жизни избегая общения и притворяясь, будто ищет его.

Было необходимо детально разработать эту тему, поскольку в противном случае уникальность, или – более того — право на существование этого фильма было бы трудно объяснить. Прежде и сверх всего, это должна была быть информация, пусть даже неполная и ограниченная, но которая вновь вернёт то, чем сам Шультесс в своей жизни пренебрег, будучи неспособен к тому, чего хотел и не хотел одновременно: чтобы о нём стало известно. Телефон, который Шлюмпф справедливо вывел в названии фильма, подчеркивает контакт с внешним миром, которого, возможно, искал Шультесс. Ведь, в конце концов, этот посредник коммуникации позволяет общаться с людьми – на расстоянии.

Существует только два способа написать о фильме Шлюмпфа, и оба – опять-таки лишь способы написать о Шультессе, настолько «проницаем» фильм, настолько лишен возможности для сравнений.
Можно пересказывать факты, то есть писать стенограмму фильма. Или можно делать то, чего хотел бы Шлюмпф, или что ему пришлось опустить: пытаться интерпретировать Шультесса, толковать его поступки и мышление, с целью перенести необычное, тревожащее, табуированное — в знакомые, заслуживающие доверия категории, — одновременно осознавая, что подобные принижения до уровня плоского «здравого смысла» всегда имеют несколько убогий, неубедительный и прозаический эффект, вызывая ощущение, что, посредством дешевых методов, мир был возвращен к банальному.

«Хотя в фильме речь идет о жизни и работе исключительного индивидуалиста, эксцентричного Арманда Шультесса, Ганс-Ульрих Шлюмпф преуспел в перенесении явления индивидуального, единичного – к общему – поистине, историческому; без надуманных интерпретаций и программных принуждений… Из пяти наиболее важных документальных фильмов, недавно здесь представленных, «Арманд Шультесс», вероятно, наиболее осязаемо воплощает достижения авангардистского кино. Стиль фильма, метод, с помощью которого он снят, почти неосязаемо соответствуют методам самого Арманда Шультесса».

источник

Перевод – Е. Кузьмина © http://elenakuzmina.blogspot.com/