И когда померкли небеса,
Словно в опустевшем помещении
Стали слышны наши голоса.
Тянем, тянем слово залежалое,
Говорим и вяло и темно.
Как нас чествуют и как нас жалуют!
Нету их. И все разрешено.
Давид САМОЙЛОВ
В немудреных тестах для школьников вопросики насчет имени героя — не новость. Жуткое слово из трех букв, то бишь ЕГЭ, страшилка для детей и родителей, выступает в роли захватчика душ, умов и психологий. Но я сейчас не об этом. Все равно имена и фамилии героев знать надо. И не только выпускникам.
Не так давно прошел слух, что при проверке ЕГЭ по литературе экзаменаторы берут за основу книгу В.Е. Красовского и А.В. Леденева «Литература для поступающих в вузы и подготовки к ЕГЭ». АСТ: СЛОВО. 2011.
Слух нашел конкретное подтверждение. Девочка на апелляции попыталась объяснить, что при подготовке к экзамену пользовалась известными «Шуриками» (такое разговорное название закрепилось за двухтомником МГУ благодаря помещенным на его обложках портретам Александров: Пушкина и Блока). И комиссия жестко разъяснила ей, что «Шурики» при разборе конфликтов им не указ, а основой и законом служат лишь книги с грифом ЕГЭ.
И я решила внимательно ознакомиться с пособием, названным выше. Поскольку аббревиатура «ЕГЭ» ярко сияет на его обложке.
Итак, в путь, мой читатель! Тебе предстоит познать немало «увлекательного» и сделать множество «открытий».
Страница 86.
Читаем: «На памятнике, установленном на могиле Грибоедова в Тифлисе, высечены знаменитые слова его жены…».
Допустим, редактор АСТ не в курсе разницы между понятиями «жена» и «вдова», но преподаватели журфака и филфака МГУ, коими давно стали господа Красовский и Леденев, должны знать, что женщина, потерявшая мужа, называется вдовой.
Ладно, проехали. Едем дальше — едем в лес. Довольно дремучий, как выясняется.
Страница 204.
Читаем: «Главное действующее лицо, настоящий “гений” уездной чиновничьей сцены, — городничий Антон Иванович Сквозник-Дмухановский…».
Прочитав это, я призадумалась: а не подводит ли меня моя отнюдь не юная память? Все-таки седьмой десяток разменяла. Открыла «Ревизора».
Нет, меня — не подводит. Антоном Антоновичем зовут Городничего у Гоголя. Уж как хотите…
Опять же — редактор явно не в ладах с русской литературой. Пусть его! Но авторы? Преподаватели МГУ? Доценты?
Хорошо. Вперед!
Страница 220.
« …одна из основных жанровых тенденций поэмы — эпическая…».
Вообще-то еще по Белинскому эпос относится не к жанру, а к роду литературы. И литературоведение пока что ничего в этом вопросе не меняло.
О’кей, о’кей…
Страница 245.
Тургенев, роман «Отцы и дети». Там Аркадий, оказывается, «…находит свое счастье с Катенькой Одинцовой…».
Господа, откройте, пожалуйста, Тургенева. Одинцова — только Анна Сергеевна, по мужу. Катина фамилия — Локтева. Она еще только собирается замуж и станет Кирсановой.
«Анна Сергеевна Одинцова родилась от Сергея Николаевича Локтева, известного красавца, афериста и игрока, который, продержавшись и прошумев лет пятнадцать в Петербурге и в Москве, кончил тем, что проигрался в прах и принужден был поселиться в деревне, где, впрочем, скоро умер, оставив крошечное состояние двум своим дочерям, Анне — двадцати и Катерине — двенадцати лет». Глава XV.
Двигаемся дальше.
Страница 268.
«Трагедия “Гроза”». Действительно, сейчас пьеса Островского рассматривается как трагедия, но это в литературоведении. Как иная трактовка-версия. У Островского она — драма.
Точно так же Чехов назвал пьесу «Вишневый сад» комедией, а Станиславский был убежден, что это — трагедия, и лил над ней искренние слезы. Однако всегда доминирует авторская характеристика.
И если выпускник, сдавая ЕГЭ, напишет о пьесе «Гроза» — «трагедия», как в пособии, то потеряет немало баллов за фактическую ошибку. Как, впрочем, если он назовет Катю Одинцовой, а Городничего — Антоном Ивановичем.
Несчастные дети…
Страница 331.
Насчет отлучения Льва Толстого от Церкви.
Кстати, в контексте «Церковь» пишется именно с прописной, а не со строчной, как в книге. Но это мелочи для господ-издателей и преподавателей.
Ах, незабвенный наш, суровый Дитмар Эльяшевич Розенталь, у которого обычно полкурса засыпалось на экзамене… А другая половина с трудом добивалась тройки. Наша любимая Анна Ивановна Кайдалова… Как хорошо, что вам не довелось увидеть современные книги!
А вопрос с отлучением Толстого уже давно прояснили батюшки. Даю одну из множества ссылок, чтобы стало ясно: это не отлучение, то есть анафема (в Православии и чина такого нет), а констатация факта отпадения человека от Церкви. И сожаление по этому поводу.
Проклятье, которого не было.Церковь и Толстой: история отношений
Из Википедии: «В 1801 году чин анафематствования был сокращен: в нем перечислялись теперь только сами ереси, без упоминания имен еретиков, а из имен государственных преступников оставлены только Г. Отрепьев и И. Мазепа. Позднейшая синодальная редакция 1869 года содержала 12 общих анафематизмов: были опущены все имена и в 11-й анафематизм вставлена общая фраза о “дерзающих на бунт и измену” против “православных государей”».
И еще цитата из ответа батюшки:
«Некоторые люди и сейчас задаются вопросом: не переборщила ли в свое время Церковь с отлучением Льва Николаевича Толстого? Признавая его одним из величайших русских писателей, Церковь вместе с тем не могла умолчать о религиозных заблуждениях писателя, ибо “молчанием предается Бог”. Только не нужно представлять то событие по известному рассказу Куприна, с амвонов русских церквей анафема “боярину Льву” никогда не провозглашалась — это художественный домысел автора. В действительности же очень выдержанное Синодальное определение от 22 февраля 1901 года было свидетельствованием собственных взглядов писателя. Он к тому времени в своих религиозно-философских исканиях сам пришел и к отрицанию необходимости Церкви и ее Таинств — Крещения, Исповеди, Причастия, и к отрицанию основного постулата христианства — что Христос является действительно Сыном Божиим.
Наконец, писатель дерзнул составить “Евангелие, изложенное Львом Толстым”, в гордыне своей считая, что он лучше всех из живших на протяжении девятнадцати веков до него, понял, чему учил Христос… “…Посему Церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею…” — говорилось в церковном определении».
И что там у нас впереди?
Страница 367.
Роман «Война и мир».
Цитирую авторов пособия: «Неслучайно все герои, духовно близкие автору, воспитывались в “настоящих“, “полноценных ” семьях и, напротив, эгоисты и циники — в семьях “ложных”, “случайных”, в которых люди связаны друг с другом лишь формально».
А как же Пьер, господа? Он разве духовно далек от Толстого? Или воспитывался в “полноценной ” семье? Незаконнорожденный и выросший за границей… Любимый герой Льва Николаевича… Опять одно с другим не увязывается.
И снова в путь.
Страница 495.
Ленин высоко оценил стихотворение Маяковского «Прозаседавшиеся» как «совершенно правильное с точки зрения политической и административной». Непонятно многое: теперь мы в качестве эксперта снова выдвигаем Ленина? С каких пор? Причем здесь административная сторона? И, если уж на то пошло, Ильич не любил (это мягко сказано) Владимира Владимировича. Стоило ли обращаться в контексте к подобному «авторитету»? Дети и впрямь сочтут его за знатока литературы, на то они и дети.
Страница 594.
Роман Булгакова «Мастер и Маргарита» впервые был опубликован не в «Новом мире», как здесь написано, а журнале «Москва» (1966 – 1967 годы). Откройте «Булгаковскую энциклопедию».
Дальше мне скучно стало. Совсем безрадостно. И обидно, что рукописи не горят. Напомню для господ издателей и преподавателей МГУ: это утверждал булгаковский Воланд. Если вдруг не вспомнят, кто это такой, я не виновата.
Да, некоторым бы рукописям лучше на свет не рождаться. Или сгореть в камине. Но увы…
Кстати, некоторые писатели, в частности, Тютчев, Фет, Некрасов(!) и Гончаров(!) вообще выпали из поля зрения авторов пособия. На каком основании? Бог весть… Все эти писатели, конечно, значатся в курсе ЕГЭ, а по «Шурикам» детям заниматься не велено. Тогда как им быть, выпускникам-бедолагам?
Зато Алексея Николаевича Толстого нет в программе по литературе, но его творчество рассматривается в пособии.
И еще немного времени я у тебя займу, мой читатель.
Страница 445.
«Разнозвучие “о” и “у”, получивших статус двух неслиянных голосов, тем выразительнее, что логика лирического сюжета заставляет взаимодействовать “носителей” этих голосов: смычок и струны. Предметная семантика резко противоречит фонетике. В то время как логика ситуации напоминает о том, что обязательным условие звучания является взаимодействие, слияние, — фонетическое несходство двух голосов будто противится этой логике».
Это рассчитано на обычных одиннадцатиклассников? Да полно! Они плохо помнят, что такое семантика, и легко запутаются в разнозвучиях и неслиянностях. Им бы попроще, попонятней…
Да где там…
Страница 493.
«В области метрики стиха Маяковский продолжает и завершает общий для поэзии начала века процесс деканонизации силлабо-тонического стихосложения, акцентируя смысловую ударность и усиливая внимание к содержанию стиха неожиданной рифмовкой (неточные, ассонансные, каламбурные рифмы)…».
И снова вспомнилась апелляционная комиссия ЕГЭ. Пожалеть ее надо, бедную. Ведь в каком зловещем тупике она окажется, если выпускники принесут на апелляцию эту книгу и покажут, откуда взялись их ошибки.
Но главное, кого надо пожалеть — это детей.
А философский взгляд на проблему — совсем иной. Когда я рассказала друзьям все, что поведала сейчас тебе, мой читатель, мне разумно ответили:
— Каков ЕГЭ — таковы и пособия для него.
Можно продолжить логическую цепочку: таковы и преподаватели, таковы и студенты, которых обучают эти доценты… Стоп! Надо остановиться, далеко зайдем…
А разве уже не зашли?
Но память все навязчивей и тревожней…
Неужели наши преподаватели журфака — светлая им память! — забыли бы Гоголя и Тургенева? Любимый мой Владислав Антонович Ковалев, на лекции которого сбегались даже старшекурсники, уже один раз слушавшие его лекции! Эдуард Григорьевич Бабаев… Валентина Николаевна Станиславлева… Я у нее защищалась по повестям Юрия Бондарева. И дорожила каждой минутой разговора с ней, мчалась к ней на кафедру, едва она освобождалась от занятий… И позже гордилась не просто высокой оценкой своей работы, а тем, что так высоко ее оценила именно Валентина Николаевна!
Но… «Нету их. И все разрешено».
А почему так чествуют и жалуют именно этих, позабыв про тех?.. Разве я первая задаюсь подобным вопросом?
Ирина Лобановская,
выпускница факультета журналистики МГУ 1973 года,
член Союза писателей Москвы.