В книге с таким длинным и странным названием врач-нейропсихолог рассказывает о своих больных. У всех них есть какие-то патологии, связанные с мозгом, причем патологии необычные, такие, которые могли бы появиться из сна — отнюдь не из кошмара, просто они настолько странны для человеческого восприятия, что представляются иногда невозможными. Например, исчезновение суставно-мышечного чувства, когда человек просто не чувствует своего тела. Он видит его, он может двигать конечностями, но если, допустим, он отведет взгляд от руки, в которой держит ложку, рука тут же разожмется и ложка упадет. Тело воспринимается как чужеродный придаток. Попробуйте себе представить сенсорную «тьму», в которую погружается человек в таком случае, — это странно… и это пугает.
Собственно, из пары десятков подобных историй и состоит эта книга. Причем Оливер Сакс пишет не только о том, какой диагноз у больного, но и о своих мыслях и ассоциациях, подробно описывает впечатления от первой встречи с человеком, о том, как на него действовало лечение. Мне нравится гуманистический подход автора к пациентам: он не считает их неполноценными из-за того, что у них не хватает каких-то «механизмов» в мозгу, а относится к ним с глубоким интересом и предпочитает творческий подход в лечении. Если больной выглядит, ведет себя, как цельная личность, при занятиях творчеством, — пусть поет в хоре, играет на фортепиано или танцует. Вот, например, как воспринимает предметы слепая от рождения женщина шестидесяти лет, страдавшая церебральным параличом и не пользующаяся руками от рождения:
Вначале она определяла бублик как круглый кусок хлеба с дыркой посредине, вилку – как удлиненный плоский объект с острыми зубьями, но вскоре этот предварительный анализ уступил место непосредственной интуиции. Объекты стали распознаваться немедленно, со всем их характером и внешностью, как старые знакомцы, которых ни с кем не спутаешь. Это прямое синтетическое узнавание вызывало живой восторг и чувство открытия мира, полного волшебства, красоты и тайны.
Мадлена радовалась простейшим предметам, а это, в свою очередь, вызывало желание воспроизвести их. Она попросила глины и стала лепить. Первой ее скульптурой оказался всего лишь рожок для обуви, но даже он ожил под ее пальцами, проникся силой и юмором и своими плавными, мощными изгибами напомнил мне ранние работы Генри Мура.
А дальше – всего через месяц после первого прорыва – ее радостное внимание переключилось на людей. У предметов, пусть даже преображенных ее невинным и часто забавным гением, имелись пределы выразительности; исчерпав их, Мадлена заинтересовалась человеческими лицами и фигурами – в покое и в движении. Попасть к ней в руки было ощущением незабываемым. Еще совсем недавно вялые и бесформенные, руки эти были теперь наделены сверхъестественной жизнью и чутьем. Человек не просто подвергался исследованию, более подробному и тщательному, нежели любой осмотр, – Мадлена словно пробовала его на ощупь, внимательно и вдумчиво оценивая индивидуальную сущность с художественной и творческой точки зрения. Перед нами был прирожденный – новорожденный – мастер. В прикосновениях Мадлены чувствовались не просто руки слепой женщины, но руки подлинного художника, свободный и творческий дух, которому внезапно открылась вся чувственная и эстетическая природа мира. Это новое знание также требовало воссоздания и отражения в материале.
Мадлена стала лепить головы и человеческие фигуры и через год прославилась как слепая ваятельница из клиники Св. Бенедикта.
Не знаю, насколько такие практики применяются у нас нынче, но, по-моему, они гораздо более свойственны Европе или Америке. Сакс неоднократно упоминает основоположника нейропсихологии Александра Романовича Лурию как «главный источник вдохновения», но при этом с грустью отмечает, что в России (тогда — в Советском Союзе) к подобного рода больным применялась в основном трудотерапия, что не всегда приводило к положительным результатам. Именно творчество являлось для них источником счастливого существования (пусть не всегда полноценной с точки зрения «нормальных» людей), когда же их пытались построить «под общую гребенку», не задействуя их творческие способности, они теряли способность радоваться жизни.
Книгу можно посоветовать людям, которые любознательны и которые не боятся читать о разного рода странностях людских: мне, например, иногда становилось не по себе от примерки ситуации на собственную шкуру. Но это отнюдь не страшная книга, наоборот, в ней хорошо видно, как врач от души пытается помочь пациентам хоть как-нибудь найти нишу в обществе: чтобы не только общество не страдало от больного, но и больной был счастлив в меру своих возможностей. В общем-то, очень добрый сборник, заставляет пересмотреть свой взгляд на психически нездоровых людей.