«Вместо того, чтобы читать мои книги,
они пишут книги обо мне,»
— говорит Хемингуэй.
«Это — бессмертие, — отвечает Гете.
— Бессмертие означает вечный суд».
М. Кундера . «Бессмертие»
Что-то тут не то, как могли встретиться Хемингуэй и Гете?- скажет искушенный читатель, ознакомившись с предыдущим диалогом. И будет прав. Однако, в романе Кундеры возможно и это. Ведь великие писатели встречаются на небесах. Они бессмертны, а роман, как вы уже догадались, посвящен именно этой теме. Нет, не переживай продвинутый читатель, книга вовсе не будет перегружена религиозными «заблуждениями». Даже Хемингуэй и Гете на том свете в конечном итоге понимают, что живут вечно только в умах своих читателей, а своей встрече обязаны лишь известному чешскому автору, который сам же ее и выдумал. Иными словами, бессмертие по Кундере возможно лишь в сознании ныне живущих, а войти в число бессмертных – привилегия, доступная гениям и удачливым дельцам.
В качестве примера Кундера берет все того же Гете и его знакомую Беттину. Двух персонажей, которые навечно закрепились в умах потомков. Беттина паразитирует на славе великого поэта, но Гете зависит от нее. Ведь его собственное бессмертие будет зависеть от людей, окружающих его при жизни, а Беттина станет его биографом. В общем, тема бессмертия в романе раскрыта так себе. Сдается мне, автор перепутал бессмертие с памятью о человеке, хотя может быть кого-то подобная философия и удовлетворит. Другое дело – те изменения, которые претерпевают великие творцы и их произведения со временем. Тут уж стихотворение Гете, «Über allen Gipfeln ist Ruh,» цитируемое Кундерой, приходится как нельзя кстати. Бессмертная поэзия в детстве может стать для нас сказкой на ночь, а в старости – приготовлением к смерти.
Гораздо более привлекла меня в этом произведении переоценка самого романа как вида литературы. Кундера отходит от общепринятых канонов построения сюжета и призывает отойти от привычных нам композиционных основ: «Драматическое напряжение — истинное проклятие романа, поскольку оно превращает все, даже самые прекрасные страницы, даже самые неожиданные сцены и наблюдения в простой этап на пути к заключительной развязке, в которой сосредоточен смысл всего предыдущего».
Далее он продолжает: «Роман должен походить не на велогонки, а на пиршество со множеством блюд. Я жду — не дождусь шестой части. В роман войдет совершенно новый персонаж. А в конце части уйдет так же, как и пришел, не оставив по себе ни следа. Не став ни причиной, ни следствием чего-либо. И именно это мне нравится. Шестая часть будет романом в романе и самой грустной эротической историей, какую я когда-либо написал. И тебе станет от нее грустно».
И, действительно, шестая часть становится поистине авангардным довеском к нетрадиционному роману. Поначалу кажется, что это абсолютно самостоятельное произведение, ибо оно не связано с предыдущим повествованием ни композиционно, ни сюжетно, ни на уровне содержания. Лишь под конец автор протягивает нам тонкую ниточку логической связи в лице Аньес. Ее эпизодическое появление в жизни Рубенса становится определяющим для его понимания женской природы. Кундера отводит эпизоду роль первого плана, говоря о том, что «каждое событие, даже самое неприметное, заключает в себе скрытую возможность стать, рано или поздно, причиной других событий и превратиться, таким образом, в историю, в приключение». Решайте сами, дамы и господа, читать этот роман или нет. Многим, в том числе и мне, некоторые мысли Кундеры кажутся неоднозначными, а то и простоватыми. Но, что делать, такова уж манера автора, которую Бегбедер охарактеризовал как «искусство смешивать роман и философию, идеи и фантазию, серьезность и фривольность».