Он пришёл в литературу, когда она уже переставала нуждаться в гениях, в титанах, и потому оказался последним гениальным писателем мировой литературы.
Я познакомился с ним, когда был умным восьмиклассником, уже читавшим «Нагие и мертвые» Нормана Мейлера, но не доросшим до «Страстной недели» Луи Арагона. Это был Загорск, лето, дача родственников моей мамы, тихий светлый дождь, чай, запах свежего сена и жасмина. Во двор не выйдешь, зато можно сесть на пол около распахнутой двери и читать что-нибудь, извлечённое из покоробленного чемодана с продавленной крышкой. Сначала я читал какой-то дореволюционный журнал с флоберовской «Легендой о святом Юлиане Милостивом» в переводе, если не ошибаюсь, Ивана Тургенева, но обилие ятей и твёрдых знаков меня утомило, и я переключился на коричневый томик статей и писем из собрания сочинений Томаса Манна – больше ничего на даче не нашлось. Эти последние тома из собраний сочинений обычно воспринимаются как досадный довесок к основному корпусу текстов, их никто не читает. В нормальном состоянии и я бы не прикоснулся к этой книге, но выбора не было. И я не пожалел об отсутствии выбора, о смитуации, буквально принудившей меня читать статьи и эссе Томаса Манна. О, я не пожалел! Вообще, впервые в своей жизни я читал нон-фикшн подобного уровня. Впервые я читал о Ницше, о Вагнере, о Гитлере, в конце концов, и это было открытием нового мира.
C того времени Томас Манн для меня слился с бесцветными летними сумерками, шелестом дождя и отрешённым ничегонеделаньем в ожидании подступающей ночи.
Позже, вернувшись с дачи к цивилизации и библиотекам, я кинулся к книжным полками и разом проглотил «Признания авантюриста Феликса Круля», «Лотту в Веймаре», «Избраннника» и новеллы, но это уже не так интересно.
Надо сказать, что Томас Манн за всё время нашего знакомства ни разу меня не утомил и не разочаровал. Читать его – всё равно, что дышать чистым воздухом. Но в этом я вряд ли хоть сколько-нибудь оригинален.