Чай с птицами
Джоанн Харрис
Эксмо, Домино, 2012

Есть женщины, которые рождаются с кулинарным талантом. Еще в детстве, в песочнице, куличики у них получаются ровнее и прочнее, чем у сверстниц. Когда такая девочка подрастет, вы не найдете у нее дома книг с рецептами и у плиты не будут стоять небольшие кухонные весы. Все ингредиенты блюд она смешивает на глаз или на вкус, сочетая порой несочетаемое. Она может положить в одно блюдо шафран и мяту просто потому, что ей нравится, как эти слова звучат рядом. И все, что приготовит такая хозяйка, будет замечательным на вкус и очень аппетитно выглядеть. При этом, замешивая тесто или отбивая мясо, она может непринужденно болтать по телефону на совершенно отвлеченные темы, прижимая трубку плечом к уху. Ее передвижения по кухне похожи на танец, а руки порхают как у фокусника, создавая ощущение невероятной простоты и одновременно загадочности процесса.

Но есть и другие женщины. Они настойчиво и сосредоточенно овладевают кулинарным искусством. Дома у таких хозяек, как правило, собирается целая коллекция книг «о вкусных и здоровых», они не пропускают ни одного кулинарного шоу, тщательно конспектируя рецепты. Их кухня похожа на магазин новейшей бытовой техники. Каждый раз, приступая к готовке, они тщательно отмеряют все составляющие будущего блюда, четко следуя инструкциям, время они отсчитывают по таймеру, и очень сердятся, когда их отвлекают от процесса. Но, несмотря на всю старательность, на строгое следование предписанием признанных кулинаров, еда получается вкусной лишь через девять раз на десятый. То кексы, подгорев снаружи, не пропекутся внутри. То мясной рулет получится пресным, то соус жидковат, то мясо суховато. Подавая на стол, такая хозяйка, как правило, извиняется за свои промахи, рассказывая, как долго и тщательно готовила блюдо, упоминая все трудности процесса. Но, увы, это не делает еду вкуснее.

Вот такой хозяйкой второго типа в литературном плане мне и представляется Джоан Харрис по ее сборнику рассказов «Чай с птицами».

Вроде бы все ингредиенты выбраны правильно и смешаны в нужной пропорции и выдержаны на огне точно означенное время, ан-нет, не вкусно и добавки не хочется! Какой рассказ ни возьми: и идея есть, и язык хороший, и концовка нетривиальная, а вот все вместе не наделено тем шиком, шармом и остротою, что так важны для малых литературных форм, куда более сложных в написании, чем романы. Конечно, далеко не в пользу Харрис сыграло для меня постоянно напрашивающееся сравнение ее сборника со сборником рассказов ее соотечественницы, Дафны дю Морье «Не позже полуночи». Вот уж кто виртуозная кулинарка! Каждое слово на месте, каждая реплика — по нервам. А в «Чае с птицами» то ли чая не хватает, то ли птиц.

Может быть, если бы Харрис не так увлекалась нестандартным антуражем, то получилось бы куда лучше? Неужели автор считает, что рассказ может получиться увлекательным только благодаря тому, что у героя будет нестандартная профессия, а героиня только что вышла из психиатрической лечебницы («Чай с птицами»)? И к чему делать героинь ведьмами для того, чтобы рассказать об их разных судьбах после выпуска из школы («Выпуск восемьдесят первого»)? Можно подумать, что у обычных женщин, с более прозаичными профессиями, проблемы не такие же! К чему до безобразия уродовать героиню, пытаясь объяснить, что женщина пойдет на что угодно, даже на потерю самобытности, чтобы понравиться любимому («Русалочка»)? И таких вопросов к рассказам Харрис очень много. Создается ощущение, что автор уверен, что про людей обычных читать будет не интересно. Так ведь это ж зависит от того, как написано. А сказочный флер в этом случае, хоть и красив безусловно, и смотрится очень выигрышно, но скорее разбавляет смысл до акварельной блеклости, чем делает его рельефнее. В формате рассказа, на мой взгляд, это не добавляет произведению привлекательности, скорее вызывает недоумение.

Любопытны и вплетенные в тексты аллюзии. Похоже, что Харрис представляет своим читателем человека, который из литературного наследия знает только сказки Перро и Андерсена, Толкиена по экранизациям, «Лолиту» Набокова и ее, Харрис, романы. Отсылки к этим произведениям разбросаны в рассказах повсюду («Сестра», «Вера и Надежда идут по магазинам», «Сексипупсик», «Гастрономикон», «В ожидании Гэндальфа» (волшебник упоминается только в названии, зато броско!)).

Есть в сборнике, скажем так, несколько остросоциальных рассказов. Из них становится ясно, что особенно волнует автора проблема приближающейся старости, утраты внешней привлекательности и культа красоты и физического здоровья («Место под Солнцем», тот же «Сексипупсик», «Привет, пока», «Завтрак у Теско»). Надо отдать Харрис должное, эти рассказы наиболее удачные из всего сборника. Здесь упоминаемая сказочность, а скорее фантасмагоричность, смотрятся вполне уместно и органично. Но наряду с ними есть вещи совершенно невнятные, например, «Наблюдатель». Видимо, чтобы несколько смягчить их полную непропеченость, Харрис прибегает к ухищрениям той самой кулинарки второго типа и каждому рассказу предпосылает коротенькую справочку, почему да зачем он был написан, какие обстоятельства или чувства заставили автора взяться за перо. В общем, этими предисловиями можно было бы и ограничиться, потому как рассказы к ним ничего не добавляют, разве что переносят эпизод в будущее, в сказку или заменяют героя-человека на какой-нибудь высший дух или экзотическое существо.

Понимаю, что меня можно упрекнуть в излишней критичности и прагматическом восприятии рассказов. Можно сказать, что они у Харрис ценны тем, что называется «атмосферой», что они такие разнообразные, легкие и в то же время глубокие. Я отвечу – нет. Это не глубина, а излишняя навороченность , это не легкость, а вялость, и не «атмосфера» там, а та самая «туалетная вода» из последнего рассказа, что прикрывает душок недоработанности, отсутствия истинного мастерства рассказчика. Возможно, что романы Харрис хороши, но желания читать их после «Чая с птицами» у меня не возникло.