Сегодня держала в руках последний номер «Гостиницы для путешествующих в прекрасном». Редактор: коллегия имажинистов. Прекрасная бумага, почти картон, фотографии — портреты Мариенгофа, Шершеневича, Ивнева, Грузинова. Тексты — фантастика, я смеялась остротам, улыбалась шуткам, радовалась таланту — газета журнал достоин переиздания, честное слово. Шпильки и похвалы Маяковскому, похвалы друг другу, камни в огород Пастернаку. Шикарные литературоведческие статьи. Стихи. Рецензии. Блаженные шуты на обломках свободы. Если это последний номер журнала, который ругали в мемуарах, как остатки былой роскоши, что же там в первых трех. Я предвкушаю удовольствие, они тоже есть в наличии.
Так и быть, поделюсь цитатами:

Из раздела «Своевременные размышления» Мариенгофа и Шершеневича:

3. О дяде Михее в трех лицах
Над стихами читатель должен или рыдать или хохотать или хвататься за браунинг Гум’анитарные упражнения Лефа, трест по эксплоатации быта в «Круге», бедные дарованиями ученики Демьяна, — вызывают только надгробные возрыдания над их судьбой, смех над поэтограмотой.

6. P.P.S. Маяковскому в случае ухудшения поэтических отношений с Гумом и Моссельпромом обеспечен заработок у нас.

Из статьи «Конь» анализ образа» И.Грузинова:

В статье прослеживается образ Коня от «Слова о полку Игореве» до имажинистов. В середине статьи упоминается Блок:

Говоря о Блоке, я не точен; но не хочется исправлять сказанное: Блок меня не вдохновляет: ни колесница, ни конница его, ни демобилизованная пехота; тем более, что последняя под командой ксендзоподобного Исуса.

Статья «Маски имажинизма» Бориса Глубоковского — это прямо для Хуттенена: «Я полагаю, что взгляд поэта, его рубаха или галстук так же значительны, как и его стихи». Тут и Маяковский бы порадовался. Его, правда, Лиля Брик несколько причесала, но образ Маяковского — это марка похлеще Моссельпрома. (хотя он и не имажинист)

Обзор антологии Союза поэтов:

Подающий надежды Тихонов к сожалению начал писать под Пастернака: это так заметно по его последним стихам. Пастенак, как Плюшкин, хватает всякий хлам и тащит к себе, в стихи. Вот почему всякий поэт, и в особенности начинающий, в особенности из тех, кому нечего сказать от своего полного безразличия к вещам и лицам, — усваивает манеру Пастернака. Пастернак — Плюшкинская куча: трюмо, ад, оконницы, Лермонтов, попона, баллада, фортепьяно, перо; до бесконечности.

Зло? Но как талантливо!
а ведь это номер «без Есенина». Отряд не заметил потери бойца (с)…

http://madiken-old.livejournal.com/466155.html

————-

интересная ссылка по теме

http://funeral-spb.ru/necropols/bogoslovskoe/marienhof/ (Мариенгоф)