Алексей А. Шепелёв, «Maххimum Eххtremum»;
М., «Кислород», 2011

Нынче все активно обожают Шепелёва, – вот вам крест, прежние критерии оценки текстов надлежит безжалостно похерить. Достаточно автору не путать падежов и отпускать вялые матюги по поводу и без, – и Крусанов объявит его чумовым гением, а Вульф провозгласит вторым Платоновым. Давайте вкушать чумовую гениальность:

«Самое интересное начиналось ровно в девять часов, когда начиналась программа “Время” – я тут же подскакивал на диване, расстегивая ширинку, быстро выпрастывал его и начинал мастурбировать, дергаясь, суча ногами, извиваясь, распуская слюну, посылая воздушные поцелуи и профанистически-сладострастно выкрикивая: “Катенька моя, уть-уть-уть!”… Я, не прекращая непристойных манипуляций и выкриков, устремлялся ползком к телевизору, потом начинал заподпрыгивать на него, пытаясь попасть в экран гениталиями».

Это, стало быть, числится у нас прекрасным и яростным. Ценю ваш юмор, коллеги.

Впрочем, ничего удивительного. Еще в перестроечные времена мы поставили жирный знак равенства между взломом табу и талантом – и до сих пор не потрудились зачеркнуть. Хотя пора бы. Время от времени умные люди вроде Веллера или Крылова по доброте душевной пытаются втолковать публике: не всё то золото, что из помойки. Что андеграунд жив не мастерством, а отсутствием брезгливости. Что в арсенале Сорокина лишь три сюжетных хода. Что Елизаров не вполне освоил русский язык. Что Козлов убийственно примитивен… ну и так далее. Но публика, как водится, не внемлет: куды прете? тут у нас, понимаешь, аццкая жесть, контркультура и вообще трансгрессия, – procul este, profani!..

Для порядка надо бы пересказать аццки трансгрессивный сюжет. Так вот: главный герой (тезка автора, между прочим) с переменным успехом пытается склонить фригидную наркоманку к анальному сексу. В паузах между попытками паренек напивается до зеленых соплей, ездит в Липки и Питер да пытается сочинять нечто стихообразное: «гниющие в кружовнике / выдавленные мелкии / ягодки-дрисня». И, само собой, мается от неразделенной, куды не на фиг, любви. Страдания молодого Шепелёва, противу ожидания, не умиляют: «Если я, ОШ, такая одиозная персона и анфан террибль, своего рода местный Эдичка, то и моя подружка должна быть именно такой – бруталка и вертихвостка, наркоманка и алкоголичка». Ну, и кто ж тебе виноват? За что боролся, на то и напоролся.

Говорить тут особо не о чем. Почти каждый из нас пережил свои 120 (240, 480 и далее в арифметической прогрессии) дней Содома. Иные даже пополам с Гоморрой. А кто не пережил, тот наверняка читал, – не у Лимонова, так у Асламовой… да мало ли! Оттого добросовестный ребяческий разврат не вызывает ничего, кроме раздраженного недоумения: сколько можно об одном и том же? Однако гг. критики нагромоздили вокруг немудрящей dirty love story сорок бочек арестантов, через слово поминая православие с метафизикой и Достоевского с Хайдеггером. Доказывать очевидное утомительно, потому страсть как не хотелось бы затевать полемику. Но придется.

«Бедность и спонтанная антибуржуазность становятся принципами метафизическими», – заявляет Вульф. Мне с вас смешно, как говорят в Одессе. Рассматривать люмпен-интеллектуала как альтернативу яппи, а трэш как альтернативу масскульту – это, воля ваша, верх наивности. Аксиология и мотивации в обоих случаях одни и те же: вполне миддлклассовое стремление выделиться из общей массы, подчеркнуть свой особый статус в этом мире. Духless и Олёша Шепелёв – одного поля ягоды, просто самоутверждаются разными средствами: кому «Dom Ruinart» и костюм от Paul Smith, кому бормотень и обноски из секонд-хэнда. Потому между прошлогодним стриптизом Волочковой на Мальдивах и моральным стриптизом ОШ нет ровно никакой разницы. А приснопамятная киркоровская «Зайка» крушила этические и эстетические конвенции почище Шепелёва и Ширянова вместе взятых. Противоположности диалектически едины; трэш и масскульт – братья как минимум двоюродные. Ежели скучно читать об этом у Хиза и Поттера, почитайте лимоновского «Палача», где контркультурный философ и садист легко и без боли становится гламурным персонажем. А можно и вообще ничего не читать: глянцевый журнал «GQ» определил панка Козлова в писатели года, – чем не пример?

«Пошлость и банальщина – самые страшные враги и Шепелёва, и его героя», – утверждает Левенталь. Тезис более чем сомнительный. Этимологически слово «пошлость» восходит к древнерусскому «пошьлъ» – «старинный, исконный, привычный». Контркультура декларирует борьбу с банальностью и творческую свободу. На деле это чистой воды шигалевщина, ибо заявленная свобода оборачивается форменным рабством в прокрустовом ложе канона. Русский трэш со времян очаковских оперирует одними и теми же штампами. «Девичья игрушка» или «Парголовские идиллии», «Записки психопата» или «Maххimum Eххtremum», – повсюду привычный джентльменский набор: секс (желательно девиантный), пьянство до положения риз (вариант: наркомания), экскременты (вариант: блевота), обсценная лексика (вариант: слэнг). В случае Шепелёва перепевы усугубляются самоповтором: в 2003 году г-н сочинитель издал точно такую же книжку под названием «Echo». Разница лишь в том, что нынче герои несколько присмирели и перестали пихать в задницу молотки и нательные кресты. Когда-то читатель с изменившимся лицом бежал к пруду, а теперь ничего, притерпелся от многократного повторения и даже вошел во вкус…

«Пишет Шепелёв пузырящимся, шампанским языком», – настаивает Прилепин. Ну что ж, шампанское в студию: «Долбак О. Шепелёв будет скейпготствовать – расхлебывать всю эту смывочную сифозную бодягу». Без комментариев.

«Всем известна ситуация с начинающими авторами…”Неформат” – это приговор, почти как в советское время, а может, и круче», – скорбит Вульф. Трансгрессивный гений без тернового венца – знамо дело, моветон. Простите, но мне таки опять с вас смешно. Нынче издательский бизнес без трэша как без рук. Денежкину и Лялина печатал «Лимбус», Ким – «Лимбус», «Нева» и «Олма Медиа Групп», Ширянова и Елизарова – «Ad Marginem», а самого Шепелёва – вполне респектабельная «Амфора»… Байки про гонимый андеграунд приберегите для богемной тусовки: она одна им и верит.

Напоследок хотелось бы порассуждать о трэшевом авторе в трэшевых же терминах, с упоминанием сифозного отстоя для почуханских долбаков, – но не стоит поддаваться соблазну. Скажу лучше вот что: контркультурная революция, о необходимости которой так долго говорили неформалы, откладывается на неопределенный срок. Ибо на фоне тусклых факоffских и шепелёвых, по-настоящему контркультурна была бы хорошая книга. Но таковая здесь и сейчас невозможна по определению: стагнирующее общество живет по закону отрицательной селекции. Так что качественной литературы в исторически обозримый период нам не видать. Впрочем, если угодно, в ее отсутствие можете считать шедевром «Maххimum Eххtremum», – флаг вам в руки и танк навстречу.

Книга Александра Кузьменкова “Уроки чтения”