О. Славникова «Легкая голова»;
М., «AСТ», «Астрель», «Харвест», 2011
Вы все еще в восторге от Славниковой? Тогда я иду к вам.
Вынужден повториться: современная орнаментальная проза не имеет в предмете ничего, кроме авторского самолюбования. Наша нынешняя героиня – не исключение. Любой свой опус Славникова превращала в презентацию собственного красноречия, а потому идеи, сюжетостроение и психологизм никогда не были сильными сторонами г-жи авторессы. Рахитичный сюжет хронически тонул в словесном клейстере, люди служили сырьем для сравнений, никак не более, а мысль упрямо застревала в бесконечных вариациях на тему бодлеровской «Падали». Бал здесь правили тропы. Слоеные метафоры вычурностью своей напоминали скандинавские кеннинги, а жеманные эпитеты заставляли помянуть недобрым словом Северянина и присных его. Впрочем, эстетам, измученным стилистическим безрыбьем, и того хватило: Славниковой вручили черный пояс, маршальский жезл и «Русского Букера» впридачу. Но редкий читатель долетал до середины текста…
Добрые люди (М. Ремизова, к примеру) советовали Ольге свет Александровне заняться эссеистикой: благо, сочинять там особо не приходится, а орнаментальным талантам – полный простор. Однако жена-букероносица на свою беду затеяла писать бестселлер – с идеей, с интригой, с героем, с завязкой и развязкой. И без любимой словесной мишуры. Ну, почти без. Знакомая ситуация: побежала мышка-мать, стала кошку в няньки звать… Финал закономерен, – книжка получилась самоубийственная.
Для приличия надо бы сказать два слова о фабуле. Бренд-менеджер Максим Т. Ермаков (так у Славниковой) обладает чудовищным даром травмировать гравитационное поле Земли. Этому невольному терминатору человечество обязано всеми природными и социальными катаклизмами – от цунами до экономических кризисов и терроризма. ФСБ предлагает Ермакову застрелиться (уничтожить его отчего-то нельзя). Тот, естественно, не желает положить живот за други своя, и спецслужбы начинают всячески третировать бедолагу. Вокруг конфликта громоздится куча незатейливых чаплинских гэгов: героя забрасывают гнилыми помидорами, а он в ответ посыпает супостатов мукóй и т.д. Но коварные чекисты нашли-таки способ добиться своего: взорвали вагон метро, где ехала жена героя. Ермаков и самоубился с горя. Особых сожалений это не вызывает: помер Максим, ну и хрен с им; в конце концов, не он здесь и важен.
Некогда О.С. сказала: «У книги, тем более у толстого романа, должен быть опорно-двигательный аппарат – сюжет и загадка». Опорно-двигательный аппарат «Легкой головы» поражен артритом, остеохондрозом и болезнью Бехтерева единовременно. Все сюжетные коллизии здесь до оскомины вторичны. Герой, наделенный разрушительными сверхспособностями, – привет Пелевину, противостояние человека и системы – поклон Быкову, офисная сага – реверанс Минаеву. Несущие конструкции романа не выдерживают даже легкого толчка. Планете с травмированным гравитационным полем, воля ваша, не до террористов и экономики, – справиться бы с кислородным голоданием. А на кой черт спецслужбам сдалась затратная и хлопотная травля неугодного? Благо, препараты, подавляющие волю, не дефицит, на любой вкус, – от натурального сушеного василька до синтетического трифтазина. А можно и еще дешевле, без психотропных: двое суток на пресс-хате, и пуля в лоб покажется несказанным благом. Я понимаю, что ultra-fiction отменяет все мыслимые законы, вплоть до таблицы умножения, – да надо ж и меру знать, право слово…
Впрочем, у критиков на сей счет особое мнение. «Не следует искать в романах Славниковой правду быта, попытайтесь ощутить истину бытия», – настойчиво рекомендует А. Аминклаус. Сомневаюсь в благополучном исходе дела, но все-таки попробую следовать совету. Зачином книги служит этическая дилемма: что важнее – благополучие частное или всеобщее? Тут бы и возвестить истину. Но заявленная было драма идей скоропостижно превращается в комедию положений, – видимо, г-жу авторессу вполне удовлетворила декларация о намерениях. В качестве истины бытия читателю предложен стандартный набор банальностей: ФСБ взрывает Россию, в провинции жить тоскливо и гадко, а квартирный вопрос всех испортил. Для полного комплекта не хватает лишь Волги, впадающей в Каспийское море…
Впрочем, Славниковой всегда было безразлично, чтó она говорит. Зато суть важно, кáк она говорит. Примерно то же самое произошло и сейчас. Во второй половине книги запасы помидоров и муки кончаются, занять героев откровенно нечем, и г-жа авторесса вспоминает о своих риторических талантах. Стало быть, волей-неволей придется потолковать об ее словесных экзерсисах.
Теоретически «Легкая голова» рассчитана на массового читателя. Потому количество завитушек на квадратный сантиметр текста несколько снизилось. Да качество осталось прежним. Тропы у Славниковой всегда делятся на две категории: мертворожденные и бывшие в неоднократном употреблении.
По поводу первых впору перефразировать Ландау: лексический аппарат О.С. достиг немыслимого совершенства, – она в состоянии описать то, что невозможно представить. «Стеклянистое тело мегамаркета напоминало теперь теорему, покончившую с собой из-за отсутствия доказательства», – после такого оборота и впрямь тянет руки на себя наложить. К счастью, в «Легкой голове» подобные конструкции составляют исключение.
Все остальное подчиняется извечному закону Славниковой: полтора десятка дежурных метафор и сравнений кочуют из книги в книгу, как евреи в поисках земли обетованной. Милости прошу убедиться. «Оплывает под дождем, превращающим глину в гороховый суп, бесхозный котлован» (ср. в «Стрекозе…»: «разрытая глина кипела как гороховый суп»), «мужские ступни, с пальцами как желтые грибы-поганки» (ср. в «Стрекозе..»: «с бледными, как поганки, зябко поджатыми пальцами»), «похожая в короткой шубе из намокшей чернобурки на больного страуса» (ср. в «Седьмом вагоне»: «похожая из-за частых родов на печального больного кенгуру»), «творог у матери был сухой и невкусный, будто известка» (ср. в «Седьмом вагоне»: «сигарета на вкус отдавала известкой») и прочая, прочая, прочая.
Если отвлечься от языковой конкретики, выяснится, что арсенал писательских приемов здесь равным образом скуден. Герои непременно зооморфны, живое тождественно мертвому, а гипертрофированная деталь агрессивно вытесняет персонажа за пределы текста. Все это уже не раз было, а оттого не умиляет. Хотя почему бы не умилиться? Пятьдесят одинаковых О.С. – где ты, Энди Уорхолл?..
Но оставим в покое классика, ибо речь у нас о современнице. Что в итоге? Ничего утешительного: сюжетно – откровенная компиляция, стилистически – не менее откровенный самоповтор. Попытка совместить эстетство и мейнстрим была обречена еще в зародыше: этих двоих не выдержит ни один Боливар. Вы все еще в восторге от Славниковой?
Мог бы и не спрашивать. Знамо дело, все еще в восторге. Ибо просвещенная наша публика уже не первый год активно подтверждает Екклезиаста: не храбрым победа, и не мудрым хлеб. «Легкая голова» получила премию журнала «Знамя» и номинирована на «Большую книгу». Скучно на этом свете, господа…