В одном из эссе Борхес иронизировал по поводу исторической судьбы исландских саг: их стиль, их повествовательная структура идентичны лучшим образцам романов второй половины ХХ века, но в своё время, в раннем средневековье, все литературные открытия саг были невостребованы и раннесредневековая скандинавская литература осталась маргинальным курьёзом истории литературы.
Довольно часто, обращаясь к презираемым большинством синефилов национальным кинематографиям СССР, я обнаруживаю в них прямых предшественников наиболее ярких кинооткрытий более поздних времён. Узбекская, киргизская, таджикская… а также эстонская, латышская, грузинская кинематографии на удивление богаты шедеврами, которые никого, в сущности, не интересуют.
И не интересовали, ибо советские синефилы в подавляющем большинстве были полны великорусского чванства, а международное сообщество подходило к «многонациональной кинематографии Советского Союза» с двойными мерками: то, что полностью соотвествовало международному киномайнстриму, считалось вторичным, а что не соотвествовало – простодушно игнорировалось в связи с отсутствием соответствующего аналитического аппарата. Впрочем, многие первосортные фильмы снисходительно награждались Серебрянными Призами. Их, так сказать, одобрительно похлопывали по плечу, прежде чем повернуться к ним задом.
Грузинской кинематографии в СССР повезло чуть больше, чем другим национальным кинематографиям, благодаря обширной грузинской диаспоре в Лучшем Городе Планеты. В самом деле, имя Иоселиани или Окуджава или Данелия для великорусского уха звучат привычней, чем Ишмухамедов и Ахадов. Тем не менее, многие интереснейшие грузинские фильмы прошли мимо любителей советского кино, о них знают лишь отдельные синефилы.
Например, «Любовь с первого взгляда» Резо Эсадзе. Не думаю, что кто-то помнит его имя, хотя физиономия его знакома многим – например, по «Из жизни отдыхающих» Губенко или «Покаянию» Абуладзе. Помните экспансивного коротышку в начале фильма, который, прочитав газету с некрологом бывшему диктатору, с криком «Вай, какой человек умер!» пожирает кремовые торты? Вот это Резо Эсадзе и есть. Но он не только великолепный эксцентрический актёр, он тонкий, умный режиссёр интеллектуального кино.
К сожалению, это мало кому известно.
Я хочу говорить не о всех его фильмах, это завело бы нас слишком далеко и вообще каждый фильм – например, экранизация «Фро» Андрея Платонова – заслуживает отдельного разговора. Мне хотелось бы сказать совсем немного о наиболее известном (в сравнении с остальной фильмографией) фильме Резо Эсадзе – о «Любви с первого взгляда» 1975 года. На фильм в своё время обрушилась критика, особенно распалил советских киноведов кадр с голой девушкой, читающей книжку у себя в комнате. Но вслух высказанные упрёки, как всегда в истории советской цензуры, были отвлекающим манёвром. Сценарист картины Эдуард Тополь, в титрах фильма фигурирующий в качестве «Беллы Абрамовой», утверждал, что поводом к травле фильма стал совсем другой эпизод: «В большом бакинском дворе отец главного героя собирается резать барана, и соседи дают ему по этому поводу разнообразные советы. Один из них выходит на балкон в потертом френче и зачитывает инструкцию, как правильно резать барана». Описанный эпизод (кстати, он не из сценария Тополя, а режиссёрская импровизация) воспринимался как язвительный выпад против «кремлёвского горца», культ которого как раз в 70-е годы переживал своего рода Ренессанс. «Мы Сталина врагам не отдадим!» Фильм перекурочили, сократили и выпустили в прокат малым тиражом, так, чтобы его всё равно никто не увидел – обычная практика для фильмов, вызвавших неудовольствие начальства.
Но смысл этого эпизода (цензура этого не поняла) намного шире, чем высмеивание Лучшего Друга Советских Физкультурников. Эсадзе хотел показать полный разрыв коммуникации в современном ему социуме. Все кричат, все говорят, все вроде бы общаются, но никто никого не слышит, никто ничьим мнением не интересуется, да и нет у этих людей общего языка, общих понятий, каждый из них воспринимает мир через окошко своего личного гетто. И для каждого окружающие не люди, а марионетки, движимые набором примитивных команд. Эсадзе был прав – некоммуникация в советском обществе к 1975 году достигла такой стадии, что его фильм оказался непонятен даже цензуре. А немногие простые зрители, которым довелось фильм увидеть, настолько не поняли «Любовь с первого взгляда», что сочли фильм… комедией.
Хотя какая уж ут комедия…
Начинается «Любовь с первого взгляда» прологом, в котором сначала звучит радиопостановка «Отелло», рафинированная, изысканная композиция времён «старого радио», а потом разворачивается уличное представление сцены убийства Дездемоны. Это пантомима, в которой и Отелло и Дездемону представляет один и тот же всклокоченный бродячий актёр в рваной майке и трениках. Отелло рычит, матерно ругает Дездемону, забивает её насмерть, тут же, без паузы, убивает себя и падает. Ошарашенные зрители некоторое время смотрят на лежащего поперёк тротуара актёра, потом начинают аплодировать. Они не поняли, что здесь происходит, и отреагировали, лишь мысленно вогнав увиденное в привычные для себя клише и тем самым отстранившись от увиденного. А дальше начинается собственно сюжет фильма – о том, как простой бакинский гопник, уличный хулиган лет пятнадцати, внезапно влюбился. Причём в русскую девочку, причём в интеллигентную. И тем самым выпал из всех предлагавшихся стереотипов. И стал личностью. И оказалось, что это очень больно и что нет языка, на котором можно говорить хоть с кем-нибудь. Невозможно в 1975 году всерьёз говорить о любви. Нет слов для этого и потому невозможно даже признаться. Люди женятся, заводят детей, работают, ссорятся, дружат – и не нужна тут любовь. Она лишняя. Она только мешает. Её нет, не должно быть.
«Любовь с первого взгляда» — смешная до слёз история попыток пробить головой стену непонимания. В этом фильм Эсадзе соприкасается с малоизвестным шедевром Эвальда Шорма «Отвага на каждый день», но Эсадзе лучше, потому что находит в себе силы смеяться там, где хочется плакать: мальчик мечтает, чтобы девочка прикоснулась к нему. Он обижает её, и она бьёт его портфелем по голове, со всех сил. «Ещё» — говорит он, глядя ей в лицо. Она снова бьёт его, но боли он не чувствует. «Ещё» — говорит он. Хотя бы так соприкоснуться с любимой.
В 1988 году фильм был восстановлен в авторской версии, но его, как и в 1975 году, никто не увидел.
