Подробнее об условиях и целях конкурса читайте тут

Во сне Колю Морщакова поедали какие-то белые тараканы.
Он вовремя проснулся.
И застонал. Из головы бил набатный колокол, от малейшего движения усиливаясь до трещин в черепе, глаза расходились в стороны. Рот пересох,  на язык нагадила ворона. Или курица. А то и весь курятник.

Тот, кто прошел ад жестокого похмелья, поймет и посочувствует, а тому, кто не испытывал, желаем не испытать до конца его счастливых дней.
Геройским усилием Коля пошевелил большими пальцами ног, стараясь не двинуть головой. Потом расцепил склеившиеся ресницы и провел вокруг взглядом, осторожно-осторожно – внутри глазных яблок тоже сидела боль.
Серенькие, мелкоцветочные, в пятнах от сырости обои и паутину в углах, под плохо беленым потолком он узнал. Успокоился – до своей квартиры он вчера все же добрался. Интересно, запер ли дверь…
Откуда-то тянуло запахом подгорелых макарон. Макароны, вспомнил Коля, единственное, что осталось у него из еды. Насчет соли он уже не был так уверен.
Кто-то вздохнул у кровати, Коля нерасчетливо  повернул голову – и взмыкнул от боли. Потом подавился от удивления.
Единственный в комнате кроме дивана предмет мебели – табуретка, оказался занят.

На ней сидел, поджав ноги в брезентовых штанах и кирзачах, крупный волосатый мужик в телогрейке. За спиной у мужика топорщились два громадных крыла в сероватых перьях – некоторые из длинных маховых сломались, и жалко торчал кое-где грязный пух. Крылья скребли концами линолеум за табуреткой.
— Га-а-ы? – спросил Коля.
Мужик потер  породистое, но сильно заросшее рыжей щетиной лицо с синяками вокруг глаз. Волосы, когда-то, наверное, пышные и золотистые, висели нечесаными колтунами на драненьком воротнике телогрейки.
— Здрав буди, Николай! – сказал печальный крылатый мужик. – Не узнал, конечно.
— Кто? Ты? – Коля зажмурился, но так тоже было страшновато. Крылья неприятно зашелестели.
— Я, — с вялым воодушевлением сказал гость, — твой Ангел-хранитель!
— А-а… это…чего? Этак?  – Коля запнулся.
— В мире горнем,- не очень понятно начал Ангел, — мы, хранители, имеем  облик и  одеяние, соответствующие душам наших подопечных. Когда тебе было лет пять, я ходил в бело-золотистом хитоне. Хитон, это такая рубашка до пят, — пояснил он приотвисшей Колиной челюсти, — и тогда у меня крылья были…ого!..
Ныне, Николай, дошло, что меня уволили. Отправили сюда. Не справился я с твоей жизнью. А куда я еще на земле пойду? Ты не бойся, кроме тебя, меня никто не увидит. Пустишь пожить? Я  готовить могу…
— Э-а-э, исчезни! – возопил Коля, — пропади! Нет у меня белки![1] Нету! Пошел на х…!
— Ну, прости, раз помешал… — сказал Ангел и с тихим свистом исчез.
Когда Коля, все же  добравшийся до туалета, свернул на кухню, там на аккуратно застеленном  клеенкой столе стояла тарелка чуть подгоревших макарон. Пересоленных.
Вечером Коля возвращался домой с неудачей – ни копейки, ни стакана нигде не удалось раздобыть. Наверное, потому и чувство опасности при виде молодой компании у подъезда пискнуло запоздало.
— Смотри, бомжара! – ненатурально удивился кто-то – лиц в темноте Коля не разглядел бы. – Вонючка ползет! Эй, закурить есть, задохлик?
С тягучим ощущением в животе Коля все же попытался проскользнуть мимо. Им это не понравилось.
— Стоять! Ты, бля, рожа! Куда собрался? Почто не отвечаешь, когда с тобой приличные люди разговаривают?
Кто-то зашел сзади. Коля не успел оглянуться, как получил по шее. Тот приличный человек, что заговорил первый, с еще ломким баском, больно впечатал кулак Коле под дых.
«Убьют, суки…» — мелькнула мысль. (Еще пара ударов). И вторая: «Только не упасть! Запинают…»
Тут чем-то твердым пришлось по затылку,  ноги у Коли ослабли, но прежде чем он успел рухнуть под пинки, в уши его ворвался рев.
Хулиганы разом отступили, и тотчас  живо задали драпа в разные стороны.
То не дивно, когда на тебя несется огромный мужик, держа за горлышко блистающую разбитую бутылку, а за спиной его хлопают громадные орлиные крылья!
Колю Морщакова подхватили руки, пахнущие не то ладаном, не то забытым детством. Ангел приподнял его под мышки и потащил к подъезду.
— Спасибо… ведь не бросил… — собрав силы,   прошептал Коля.
Но Ангел услыхал и ответил:
— Я  же все-таки Хранитель…

24 марта 2007 г.

---

[1] Народное название белой горячки, ласковее – «белочка».