В каноне есть все. Более того, все есть канон. И это обстоятельство для человека, канон полюбившего, самое тяжкое. Потому что как быть, если в каноне есть то, с чем не хочется смириться? Упадет тяжелое слово на твоего любимого героя – что с этим делать? Конечно, есть АУ, да и в итоге все тексты равны, но ведь мы все понимаем…
Так хочется остаться в рамках канона! так хочется выйти из-под его проклятия! Как же быть?
Интерпретация. Сила разума, которая позволит найти в любом слове такой веер смыслов, что позволит подобрать что-то приемлемое.
Это форточка, через которую можно выскочить. А иногда – полновесная широкая дверь.
Пример? Извольте.
Что у нас есть? У нас есть история про хорошего героя, который никому не причинил зла и пользовался (вполне справедливо, почему нет?) благами жизни. Не зарываясь, никого не обижая. И вдруг совершенно нежданно для себя – и уж тем более для нас – он встречает жестокий и незаслуженный конец. Более того, канон настаивает на этом и довольно иезуитски резюмирует, педалируя тему неожиданности и незаслуженности этой смерти.
Какой канон мы имеем в виду? Конечно, «В траве сидел кузнечик» (желающие освежить в памяти текст могут сделать это
Разумеется, чтобы интерпретировать его в нужном ключе, надо выбрать традицию. Ну, поехали.
1. Европейская (христианская) традиция.
Это то, чем пропитана Европа и Россия, это воздух, которым мы дышим, это наш дискурс. Осознанно или нет, мы постоянно цитируем и отвечаем на цитаты, это то, в чем мы существуем.
Что дает она кузнечику? Да ничего хорошего.
Однако кое-что может дать читателю, что если и не смягчит боль утраты, то хотя бы объяснит происходящее.
История кузнечика это притча, аллегория. Лучше всего представить ее как триптих.
Часть первая. Сотворение кузнечика. Вот он, зеленый, сидит в траве, в тварном мире, греха не зная. Наш герой не плох и не хорош, он нейтрален. Он совсем как огуречек, он еще не приступил к действию.
Вторая часть – жизнь, то есть, действия кузнечика. Он ел одну лишь травку, не трогал и козявку. То есть, не делал вообще ничего. Он был ленив, не трудилась его зеленая душа.
Однако, главный предвестник будущей гибели мы видим в следующих строчках: «и с мухами дружил». Дружил с мухами. Канон акцентирует на этом наше внимание, повторяя несколько раз. А кто у нас Повелитель Мух? О, он на подходе. То есть, не творя откровенного зла, наш герой пошел на поводу слабостей и пороков (репутация у мух однозначная) и пропал.
И закономерно открывается перед нами по-босховски ужасная третья часть триптиха – преисподняя. Тут классическая композиция: в третьей части всегда воздаяние. За героем приходит лягушка (совершенно очевидный черт) и проглатывает его. Нерадивая соблазненная душа низвергается в ад. Додружился.
«Не думал, не гадал он, никак не ожидал он».
Ключевое: не думал. А надо бы.
Сюжет притчи прозрачен. Проблема жестокой и несправедливой смерти положительного героя решается кардинально — устранением из сюжета положительного героя. Жил да был кузнечик. Сам виноват.
Это назидательная история. Но с кузнечиком придется попрощаться.
Устраивает ли нас это? Ни в коей мере.
Нам симпатичен герой. Мы снисходительны к нему. Мы хотим для него другого. Поэтому смотрим дальше.
2. Буддизм (шире – дальневосточная традиция).
Сюда наш кузнечик ложится как родной.
Он зеленый, как нефрит. Он молодой. А еще он чистый. Но младенческой чистотой, чистотой существа, не ведающего зла – не потому, что он зло поборол, а потому, что он с ним не сталкивался. Далее следует перечисление добродетелей, очень каноническое:
Он ел одну лишь травку – вегетарианство.
Не трогал и козявку — непротивление, ахимса, не причинение вреда живому существу. То есть, в отличие о первого варианта, бездеятельность героя окрашена положительно.
Следующий пассаж про дружбу с мухами только подтверждает тезис: попробуйте подружить с мухами в жарком климате, где и мух больше и дружат они куда настойчивее.
Можно понимать и в иносказательном плане: как терпение кузнечика в общении с докучливыми неумными людьми. В любом случае, о кузнечике это говорит только лучшее. Все признаки вместе позволяют нам уверенно определить род деятельности кузнечика – он монашек.
Но вот пришла лягушка. Что же это? А это мир, господа, плотский мир с его соблазнами – женщины (лягушка – символ похоти), прожорливое брюшко (чревоугодие) и т.д.
И съела кузнеца.
Что сказать: не его первого.
Наш монашек ушел в мир. И предается разврату с красотками в квартале Симабара (зеленые терема, вставить нужное) или просто женился и завел хозяйство, променяв на непрочные земные радости блаженство Чистой Земли.
Однако запоздалое раскаяние все же настигает героя. Возможно, в старости, когда жены уж нет, дети разъехались, а наш герой, больной и старый, вспоминает, как близок он был к свету и как по-глупому его утратил.
«Не думал, не гадал он, никак не ожидал он такого вот конца»
Впрочем, — ура! — для кузнечика не все потеряно. Его грехопадение вполне может оказаться мнимым – видением, майей, иллюзией, созданной для того, чтобы его проверить его стойкость (распространенный момент в литературе Дальнего Востока).
В пользу этого говорит и рефрен песни «Представьте себе, представьте себе».
Мы получаем недвусмысленное подтверждение, что все происходящее в песне не более чем плод воображения, работа суетного ума, не отрешившегося от ветротекучего мира. Все это было – и ничего этого не было.
Придя в себя под мудрым и строгим взором учителя монашек «не думает, не гадает», как это его так угораздило. После чего дополнительно озаряется, и учение идет прежним ходом. Такой вот «Облачный сон девяти».
Хочу верить, так оно и было.
3. Духовные и обрядовые практики архаичных (традиционных) культур
Это вариант, пожалуй, дает самую большую свободу рук (и самый положительный исход). Судите сами.
В траве сидел кузнечик.
Совсем как огуречик
Совсем как огуречик
Зелененький он был.
Как понимать каноническую зеленцу героя? Опять же, двояко. С одной стороны – указание на незрелость (уменьшительная форма — «зелененький» — детский, маленький). С другой (и, полагаю, необходимо заострить внимание на этом моменте), – прямое указание на цвет лица героя. Нездоровый цвет. Почему?
Смотрим далее:
Он ел одну лишь травку. Ел. Возможно, пил. Расширим понятие: он травку употреблял. Эта нездоровая (и неслучайная) процедура вкупе с голодовкой производится им осознанно, по убеждению, что предполагает некую цель. Какую? Что вообще происходит?
Кузнечик слаб и ничтожен. Это мальчик, не воин. Жалкое насекомое. Ему только козявок не трогать и с мухами дружить. Впрочем, возможно он козявок не трогает просто потому, что не может. Из-за травки. У него нет сил. Совсем как огуречик: овощ-овощем. Способен только сидеть в траве и доходить.
Итак, наш герой лежит на отшибе, весь зеленый после принятия травки, не в силах даже прервать дружбу с мухами, которые реют вокруг, подозревая, что герою недолго осталось. Словом, привет Тернеру, лиминальная стадия во всей красе.
И тут. Пабам! Приходит лягушка.
Вот он, великий миг, ради которого все затевалось.
Переход через отчуждение и смерть – к новому рождению.
Это инициация. Ритуал. Рождение в новом качестве. Дар Лягушки!
Не случайно герой ел травку, не случайно он оказался один. Он ждал ее. Вернее, не ее, а того, кто придет. Думаю, с этим и связано первоначальное удивление героя. Возможно, он – сын кузнеца и будущий кузнец (см. «и съела кузнеца») ожидал встретить ягуара. Или орла. Или змею. Или кто там связан с его будущим родом занятий?
В любом случае, не ему спорить. Он встретил лягушку и принял свою судьбу, с честью выдержав испытание.
Кто отправляется дальше, на праздник, устроенный в его честь?
Лягушка, разумеется.
Этнографическое примечание: приходит не дух, а жрец в костюме лягушки и, съев кузнечика (то есть, совершив необходимые болезненные ритуалы), раскрывает ему ПОДЛИННЫЙ миф, в отличие от профанной трактовки (для женщин и детей), которую наш кузнечик слышал раньше.
Отсюда удивление. «Никак не ожидал он».
Ни такого конца, ни такого начала, ни такого строения мира — он вообще не ожидал.
Мальчик становится носителем правильного мифа, настоящим мужчиной и членом племени. Кто прошел инициацию? Молодой Лягушка! Кто радость своей матери и гордость отца? Кто теперь может взять себе жену? Кто войдет в кузницу? Молодой Лягушка! Таким образом, текст про кузнечика относится к комплексу обрядовых инициационных песен.
А этнография рулит вечно)))).
Кто хочет присоединиться к акции «Спаси кузнечика» — присоединяйтесь! 
С «европейской традицией» ещё хорошо, а дальше про травку и зелёное лицо от её употребления — худо дело у автора идёт с мыслями. Но… насмешил. Что тоже хорошо, как впечатление от необычности.