Вернувшись в родные палестины, первым делом прошерстил «паутину» насчёт кина по книжке бессмертного уже Пелевина. На моё счастье кинотеатры с французским подходом к синема в Третьем Риме пока не перевелись. В них идут картины, на которые ходят зрители, по-моему, — это главный показатель успеха, а не какие-то там кассовые сборы за уик-энд в упоротой гамбургерами Северной Америке.
Так или иначе, лыжи сами покатили меня на Краснопресненскую, в уютный маленький зал, где денно и нощно без перерыва на обед и санитарные дни, крутили «Generation «П».

Культовая книга Олеговича, устроившая легкий переполох в околоинтеллектуальной среде в середине девяностых, благодаря креативному взгляду на убогую, но вместе с тем мистическую реальность «времени перемен», незаметно стала классикой, перейдя из разряда литературы в печатный фетиш эпохи.
С фильмом же не всё так радужно.

Несмотря на местами впечатляющую актёрскую обойму: Михаил Ефремов, Андрей Фомин, Владимир Меньшов, Александр Гордон, Олег Тактаров, Рената Литвинова, Андрей Панин, Сергей Шнуров, Леонид Парфенов, Андрей Васильев, Роман Трахтенберг, Иван Охлобыстин, дух пелевенских героев передан частично. Я уже не упоминаю Вавилена Татарского в исполнении Епифанцева. Тут к месту будет старая, добрая русская поговорка: не по Сеньке шапка, при всём моём уважении к не шаблонному вроде пока ещё, Володьке.

Тем не менее, коммерческие нюансы в ленте выдержаны аки «скотланский уиски» самогонщиками с туманного Альбиона в юбках: саунд, лицедеи, манерно-гипертрофированный антураж 90-х, всё на месте, однако кроме точного пересказа авторских хохм и гипертрофированного стёба на абсурдом общества потребления, в картине ничего нет. Режиссёр Гинзбург не творец, но переносчик мысли. Кинематографическая флешка.
Роль может и почётная, но где здесь кино?

«Поколение Пиздец», которое улыбнулось лету, морю и солнцу — и выбрало «Пепси», перенесённое на экран с лёгкой руки семейки Гинзбург, моментально лишилось какой-то трудноуловимой проекции, внутреннего стержня, превратившись в двухмерный объект культурно-идеологической глобализации. Также поверхностно и неполно передан философско-карнавальный подтекст романа. Одно эссе Татарского «Идентиализм как высшая стадия дуализма», проговореное закадрово-загробным голосом, для фильма по культовой книге — вопиюще мало.

Авторы сделали продукт высмеивающий homo consumens, исключительно для самих homo consumens.
Парадокс?
А вот и нет. Просто руки не из того места выросли.

В актив этому далеко не киношедевру можно внести лишь визуализированую рекламу слоганов Татарского, с яркими образами шизотехнологий, где миф о бренде нелеп, но сам товар — это наша жизнь. Впрочем, глупо было вообще надеяться, что фильм с затратами в 7.000.000 килобаксов будет ориентирован на что-то ещё кроме сборов. Так оно увы и получилось. Это вам не Джим Джармуш со своим «Кофе и сигареты», который идёт в соседнем зале и до сих пор не потерял свой сакральный смысл.
Что касается использования в кинематографе догматов современного гламура, чем грешен не только Гинзбург, то это похоже на курение во время беременности — «дитю» заведомо не суждено жить после проката…