..Плечи Чарли были опущены, а лбом он прислонился к прохладному стеклу единственного окна. Маленькая комнатка в общежитии с видом на центральную улицу. Аккуратный скучный порядок. На обеденном столе ваза с яблоками. Переполненные книжные полки. Все как он хотел  и видел.

Взгляд неотрывно следил за потоком машин, несущихся по серой ленте дороги под окном.

Она не отвечала на его звонки вот уже неделю.

Как-то ему приснилось, будто он играет с детьми. Говорят, это сулит везение и удачу в любви. И у него не было причин не верить. А теперь она не отвечала на, вот уже, 47 звонок..

В чем он виноват? В том, что детдомовец?! Да, он детдомовец, но не прокаженный же, черт возьми! Да, его нашли на вокзале, как собаку, привязанного к скамье ожидания..

Он слегка ударил лбом по стеклу, которое тотчас задрожало.

..Дурак! Почему открыл все лишь после ее желания познакомить родителей?

Но! Он ведь рос не так как она. Он не думал о родителях. Также как не думал, что почувствует себя безродной дворнягой в мире породистых и чистокровных. Очень давно он перестал мечтать о счастье родительского объятия и лет с десяти просто перестал посещать «смотрины».

Ему хотелось исчезнуть, но не хотелось покидать воспоминания о первой удаче и первых недоразумениях, о друзьях и о первых взрослых обдуманных поступках..

— Я не разбираюсь ни в жизни, ни в людях! Детский дом стал для меня и тюрьмой и крепостью! Ну что ж, если у окружающих есть желание пользоваться моей неразборчивостью – пожалуйста – наращивать броню не собираюсь, если мне суждено быть «съеденным» – пусть так и будет…

— Нет! Ну, сколько можно! – закричал Костя и перечитал еще раз, с таким трудом написанные, строки. Почувствовал отвращение, схожее с приступом тошноты. О таком он читал в книгах, но до сего момента считал подобное большим преувеличением.

Очередной раз он обвел взглядом свой маленький мир, такой не похожий на то о чём сейчас писал.  Абсолютный беспорядок, который так любил и, оправдываясь, часто называл художественным. Мятая, но скорее всего еще теплая, постель. Посеревшие гардины, распахнутые кое-как, будто в спешке. Письменный стол, оставшийся еще со времен школы, завален несчетным количеством исписанных  бумаг, на которых восседает ноутбук. Черновики – эти записки-помощники, можно без особого труда найти даже в складках одеяла. Небольшая стопка, пока нетронутых блокнотов, предусмотрительно расположена у кровати. Десятки столбиков из книг и ни одной книжной полки.

Вот и все его достояние, хотя еще есть пытливый ум и неугомонное воображение, да неизменный карандаш, по привычке покоящийся за ухом.

— И почему я решил, что должен быть писателем?! Где смысл?! И есть ли он?! Почему думаю, что должен что-то говорить?! Почему думаю, что могу сказать человечеству нечто важное?! Почему считаю, что эта писанина может как-то повлиять на будущее?! Неужели никогда не напишу ни одного романа и ни одна книга не будет носить моего имени?!

Сдавив руками виски, Костя закричал и откинулся на спинку старого кресла, со злостью выбросив карандаш, который отскочив от стены, закатился куда-то под кровать. Рыжий кот, лежащий совсем рядом, привыкший к эмоциональному хозяину, даже не пошевелился.

Желание писать сидело глубоко в мозгу и, пульсируя воспаленной язвой, отдавало неясные сигналы по всему телу!

— Надоели все эти депрессивные персонажи и серые пейзажи!..

Он решил выпить сладкого чаю и придумать для Чарли другую историю. Счастливую историю.

Погладив рыжего кота, свернувшегося клубком справа от него, Костя с уверенностью вернулся к своим записям..

Вы действительно хотите удалить выбранный документ?

Да!..