(фото read.ru)

В детстве я была маньяком. Тихим, книжным маньяком. Речь не о любви к литературе. То, что у меня с литературой, любовью не назовешь, это просто привычка и необходимость, как еда или сон.
Но была одна особенность, которая, конечно, относится к девиантному поведению.
Я любила читать книжки пятидесятых годов. Да-да, перечитав к четырнадцати годам хорошую такую часть мировой литературы, общаясь с умными авторами ежедневно и по многу страниц, иногда, и не так уж редко, брала я толстый том какого-нибудь писателя Жучкина, изданного, например, в 1953 году, и переходила к чистому удовольствию, далекому от эстетического.

Книга непременно должна была быть плохая, и даже необязательно «Кавалер Золотой Звезды» какой-нибудь (даже не помню, читала ли я именно его, хоть это и был известный роман).
В то время плохих книг издавалось необычайно много. Лесу в нашей стране всегда хватало, и значительная часть населения вкалывала на лесоповале, как известно.

Это были толстенные романы про борьбу хорошего с лучшим или хорошего с отвратительным. В них царил уют расчисленного и умопостигаемого мира. Возможно, именно этого мне не хватало в литературе, написанной гениями, в которой, как известно, одни вопросы и смерть неизбежна. Наверное, чтение этих романов было своеобразной терапией для подростка, который только начал приходить в ужас от неупорядоченности окружающего хаоса.

И я погружалась в тесноватый для мыслей, но терапевтически душеполезный мир этих огромных книжек. Сюжет и герои могли быть любыми. Часто это были романы из жизни молодежи. Про какую-нибудь дружную троицу-четверочку школьниц, со всеми их гимназическими конфликтами (не обходилось без театральной постановки или школьного вечера, которые служили лакмусовой бумажкой для проявления морально-нравственного облика главных героев), муками поступления в институт, первыми ухажерами (тоже отличный момент, чтобы кто-то из правильных юных строителей коммунизма залепил пощечину скрытому классовому врагу) и так далее. Одна из девушек почти непременно выходила замуж за положительного капитана второго ранга, которого в те времена даже на гражданке называли коротко и панибратски кавторангом.

В простых житейских ситуациях и приключениях, не требующих от автора большой фантазии (типа похода на лыжах, в метель, где все девочки заблудились, а отважный юный строитель коммунизма их спас) герои познавали, каким должен быть нравственный выбор в сторону коммунистических ценностей, как в стране советской нужно жить, смеяться и любить.

Кроме поступательно развивавшегося сюжета меня завораживал авторский стиль. Это непременно была такая тихая, уютная графомания без малейших всплесков личных взаимоотношений автора с языком. Эти книжки были написаны ровно, как образцы прописей в учебниках для первого класса.

И в этом тоже я, видимо, находила некое отдохновение. И читаешь эту лабуду, и читаешь, и ничего не тронет тебя, не заставит перечитать еще раз ни строчку, ни слово. Невкусная, но здоровая пища, не запомнишь ее, но сыт будешь и заснешь сном без мыслей и тревог.

Я не знаю, поймете ли вы меня. Есть ли среди вас кто еще с подобной манией, читавший эту дрянь с таким удовольствием? Не уверена. Мама меня, например, осуждала, но не беспокоилась, а лишь хохотала, застав меня не с каким-нибудь Данте, а с томом под нехитрым названием, типа «Разные судьбы» или » «Подруги». Она просто не понимала, зачем мне это нужно. Да я и сама не понимаю, зачем.

Вы спросите, почему я сейчас вспомнила этот убаюкивающий жанр литературы сталинского периода?
Я начала читать роман Людмилы Улицкой «Зеленый шатер». И прочитала за раз страниц двести, постепенно осознавая, что же меня держит, не давая бросить книгу после первых же десяти минут чтения.
Это было то самое ощущение, знакомое мне по никому в нашей семье не нужным толстым книжкам из моего детства.
После долгой, без тоски и печали, разлуки со «сталинским» стилем, я вдруг обнаружила ровное, размеренное повествование человека много пишущего и аккуратно неодаренного, но грамотного, складывающего слова в правильные предложения без всякого признака живой неординарной мысли или живого слова. И очень идеологически подкованного, просто вектор этой идеологии оказался другим.

Извините, но я вынуждена привести в пример кусочек текста, чтобы вы имели представление о стиле массовой сталинской литературы пятидесятых. Это ужин с положительным героем:

«Король Артур принес черную кастрюлю, три глубокие тарелки вместо крышки, а сверху, пирамидкой — большой соленый огурец, нарезанный крупно хлеб и три стопочки. Вилки торчали из кармана кителя. Двигался он с точностью то ли спортсмена, то ли танцора — маленькие предметы льнули к его рукам, как намагниченные. Ничего не падало, все вставало ровно, точно. Он пошарил в кармане, вынул из глубины луковицу и большой складной нож. Отсек донце, разрезал, не счищая кожицы, на четыре части, и они раскрылись посредине деревянной доски, как лепестки белой водяной лилии. Поставил перед каждым по тарелке — в кастрюле лежала не успевшая остыть картошка в мундире. Протянул, не глядя, длинную руку назад и поставил на стол маленькую серебряную солонку в виде лебедя. Все было так правильно и хорошо. Счастье в Олиной душе поднималось, как на дрожжах, она вся всходила пузырчатым тестом». Завораживающий стиль, так всегда подробно нарезали огурцы кавторанги, будущие женихи положительных школьниц, в книжках пятидесятых. Но это Улицкая, дорогие мои. Литература извращенного интереса моего детства.

Сюжет так же совершенно «сталинский». Про трех друзей, хороших, чистых душою ребят, которые проходят через различные испытания, уготованные им окружающей действительностью пятидесятых- восьмидесятых годов.

Есть тут и постановка в школьном театре (конечно, очень талантливая), и дуэль, на которую прекрасный мальчик вызывает непрекрасного, оскорбившего девушку.
И много других несложных испытаний, в которых выковываются характеры будущих строителей мира потребления. Извините, я по факту, т.к. это то, что построено в результате. Автор таких выводов не делает.

Есть и чудесный учитель, интеллигент-фронтовик, который увлек весь класс своим интересом к русской классической литературе. Да так, что к окончанию школы три четверти класса готовились поступать на филфак. Вы можете представить, чтобы при любом учителе три четверти класса обычной пролетарской школы мечтали стать филологами? Я нет, но простим это восторженному автору. Как и то, что прямая речь этого, по мнению автора, умного и талантливого учителя о том же Пушкине — набор скучных банальностей и отлично бы прижилась в любимых мной «сталинских» томах.

От литературы, завораживавшей меня в детстве, толстый том Людмилы Улицкой отличается только незначительными в литературном отношении акцентами. Нам же без разницы, кто был прав, три мушкетера или Ришелье, не правда ли? Для литературы, а не истории, это всего лишь акценты, а главное, как это написано, именно это предмет оценки писателя.

Так вот, отличия от книг обычного книжного потока пятидесятых. Во-первых, два героя с высокими моральными качествами должны быть евреями, а третий, из русской аристократической среды, нужен только для контраста и для того, чтобы его бабушка «из благородных» передала юному еврейскому поэту знамя русской классической литературы, отчетливо понимая, что больше его передать некому.

Понимает это и сам автор, говоря, что роман Пастернака «Доктор Живаго» — это лучший постскриптум к русской классической литературе. И что интеллигентские кланы, где все «свои» — это прямые наследники дворянского общества девятнадцатого века, несмотря на то, что таких, как одаренный мальчик Меламид, в те времена и на порог бы не пустили. Это не я, это автор так пишет прямым текстом.

Так и движется сюжет, преплетаются судьбы героев на фоне социалистического строительства, смерти Сталина и перемещения «уезжантов» за границу для созидательного труда на «Радио Свобода».

Герои все силы тратят на борьбу с советской властью. Они диссиденты, и друзья их диссиденты, а хорошие второстепенные герои — сочувствующие. Они живут в прекрасном мирке сопротивления, ростки которого заложил в них учитель-интеллектуал с его рассказами о декабристах и тусклыми размышлениями о нравственности подрастающего поколения.

Вот, собственно, и все отличия. Может, они кому-то покажутся принципиальными. Мне — нет. Я возьму сейчас шестисотстраничный том «Зеленого шатра», где о нравственности точь в точь на уровне авторов «сталинских» произведений неотступно размышляет и Улицкая, но это уже не отличия, это то самое объединяющее ровных и воспитанных графоманов во все времена.

И буду читать, и радоваться за главных героев и за «наш, новый мир», который им удалось построить, за всю их чистоту и веру в лучшее, за нравственный выбор, мать его так.
Спасибо автору за этот флешбэк, за казалось бы, утраченные радости моего детства.

http://korgimama.livejournal.com/244574.html