Анастасия Бабичева

«Гарри Поттер и Принц-полукровка»: вызов для режиссера

..

Сегодня имя Гарри Поттера не знает только… Да что уж там! Сегодня имя Гарри Поттера знают все. Даже если не смотрели и не читали. Даже если краем уха где-то что-то. Может ли какой-то еще литературный герой, а уж, тем более, современный литературный герой похвастаться тем же? Едва ли. И, несомненно, сколь гениальной (в содержательном ли, в коммерческом ли смысле) я не считала бы Джоан Роулинг, не могу не признать, что своим бьющим все рекорды успехом главный мальчик-волшебник нашей эпохи во многом обязан фильмографии «Поттерианы».

Впрочем, говорить обо всех семи имеющихся на данный момент фильмах в рамках одной статьи было бы слишком самонадеянно: каждый из фильмов дает миллион поводов для разговора, да и все фильмы чрезвычайно разные. Я остановлюсь на шестой части фильмографии – «Гарри Поттер и Принц-полукровка», и выбор мой объясняется чрезвычайно просто. Само собой, я не планирую посвящать эту статью разбору несоответствий книги и фильма: чтоб получить эту информацию, достаточно прочесть статью в Википедии. Однако именно эта часть киноэпопеи вызвала, пожалуй, наибольшее количество нареканий и недовольств со стороны как зрителей, так и кинокритиков. Признаюсь, и сама я, побывав на премьере фильма, испытала разочарование. Зритель «Поттерианы» избалован режиссерской работой: за пять предыдущих частей мы привыкли к динамизму, красочности, мистичности, нагнетанию интриги на протяжении всей серии ради зрелищной кульминации. И хотя отдельные сцены шестой части фильма не лишены описанных свойств, сумма зрительских впечатлений ощутимо меньше.

Однако, пережив свое разочарование во множестве других, высказанных зрителями, я призадумалась: едва ли можно все списать на неудачную режиссуру. Это было бы уж слишком… высокомерно: «Я знаю, как надо было сделать, а вот Дэвид Йетс  [между прочим, обладатель «Эмми» и автор очень удачной пятой части «Поттерианы»] не знает». Закономерно предположить, что особенностям шестой части есть некие объективные причины. Собственно, в них и хотелось бы разобраться.

Во-первых, если говорить о шестой части книги, которая логично послужила основой для сценария фильма, то она, на мой взгляд, является самой сложной для экранизации. Ведь именно шестая часть книжной эпопеи чрезвычайно важна для развития и кульминации сюжета: именно в ней многочисленные сюжетные линии, нюансы и фрагменты знания удивительным образом связываются в тугой узел, обеспечивая грандиозности финала всей «Поттерианы». Именно шестая часть чрезвычайно важна для окончательного формирования трех ключевых образов романа: Гарри, Волдеморта и Снейпа. Именно в этом основная интрига романа: взросление Гарри, его знакомство с тем сложным эмоциональным феноменом, который называют «страсти» (амбиции, ощущение собственных возможностей, ревность, влюбленность); путь Темного Лорда, насыщенный ключами к разрешению загадки всей эпопеи; и, конечно, смещение читательского внимания на фигуру Северуса Снейпа, которому предстоит сыграть решающую роль в романе.

Начиная с пятой части книжной «Поттерианы», Джоан Роулинг уделяет исключительное внимание внутреннему миру заглавного героя. Гарри – это уже не просто абстрактный мальчик-волшебник: это живой человек со сложным спектром эмоций и переживаний. Гарри – это не только магические способности и волшебная сила, которая не нуждается в мотивировке и предлагается читателю как данность: это и его страхи и сомнения, страсти и слабости. Именно с этого моменты «Гарри Поттер» перестает быть просто сказкой, но окончательно превращается в полноценный роман. Здесь же, в пятой части Гарри впервые ощущает себя юношей, но не мальчиком: он переживает первую влюбленность, испытывает опыт первого поцелуя. В шестой части эта линия взросления становится едва ли не центральной. Эмоции Гарри более осознанны, его симпатии более серьезны, он подвергает изменения в себе постоянной рефлексии, тем более, что аналогичный опыт бурно переживают и его друзья Рон и Гермиона. Полагаю, такое отступление от сугубой сказочности идет роману исключительно на пользу. Перед нами не стереотипические герои детских историй, не условные образы, наделенные непременным назидательным потенциалом. Читатель словно вновь знакомится с героями – вполне живыми и объемными, написанными правдиво и полно, тем более для жанра сказки.

Что касается выстраивания образа Лорда Волдеморта, то шестую часть сложно переоценить. Величайший темный волшебник всех времен до шестой части представал перед читателем сугубо фрагментарно: то он функция – беспощадный убийца, разрушитель судеб, то он атрибут – фигура в черном плаще, страх людей перед именем, то нечеловеческий образ – лицо на затылке Квиррела, воспоминание, змееподобный силуэт и так далее. Ни мотивов, ни психологичности; Волдеморт, подобно магической силе Гарри, до определенного момента предлагается как данность. Шестая часть меняет ситуацию на противоположную: читателю предоставляется возможность отследить формирование темной души Того-чье-имя-нельзя-называть с момента знакомства его будущих родителей. Разрозненные сцены прошлого Тома Риддла-младшего шаг за шагом реконструируют образ, полностью воссоздают его из деталей. Не говоря о том, что на фактических деталях, которыми насыщена шестая часть, будет полностью построена часть седьмая, финальная.

Наконец, Северус Снейп. Впервые за шесть частей романа, преподаватель зельеварения перестает быть второстепенной фигурой утрированного антипода главного героя. Ранее его роль в романе сводилась преимущественно к тому, чтоб «вставлять палки в колеса» Гарри, а потому казалась почти комической в своей предсказуемости. «Принц-полукровка» же, названный, кстати, именем Северуса Снейпа, под микроскопом читательского внимания изучает Снейпа: его амбиции и талант, существующий на грани между искушенностью и злонамеренностью. Неожиданным образом и для читателя, и для самого героя, Гарри в определенных моментах помимо своей воли оказывается похож на Принца-полукровку, сам не понимая того, что целый учебный год его наставником является ненавистный Снейп. Эта связь двух героев окажется далее гораздо более важной, нежели их постоянное противоборство. Наконец, образ Снейпа предстает в столь неожиданном ракурсе, что именно он становится фактором кульминации романа: убийство Дамблдора, в которое невозможно поверить сразу, и признание в том, что Снейп и есть Принц-полукровка, являются главными интригами шестой части книги.

И это, несомненно, лишь наиболее очевидные и важные особенности романа, которые повлияли на характер фильма. Об остальных, менее значимых, хотя ничуть не менее интересных, можно было бы говорить еще очень и очень много. Но вернемся к фильму.

Особенности современного кинематографа и, что важнее, зрительских требований, к нему предъявляемых, не слишком поощряют выстраивание сложных логических цепочек и препарирование внутреннего мира героев для массового проката. Как я уже говорила, мы избалованы привычкой к динамизму и зрелищности – и это касается, конечно же, не только «Поттерианы». Экранизируя книгу (при условии художественной ценности последней), кинорежиссер, желающий сохранить это почетное звание, не имеет другого выбора, кроме того, что бы идти на жертвы. И обычно тем сложнее книга, тем существеннее жертвы. И вопрос режиссерского мастерства заключается лишь в том, чтоб эти жертвы от литературы превратить в приобретения от кино.

Итак, в фильме «Принц-полукровка» Дэвид Йетс пытается перевести на язык кинематографа, во-первых, взросление главного героя и его друзей. Заметим, что при этом пятая часть киноэпопеи была преимущественно лишена психологичности портрета Гарри, свойственной роману. То есть шестая часть в этом вопросе начиналась будто с чистого листа. Имея в своем распоряжении довольно ограниченные временные возможности, режиссер «Принца-полукровки» постарался сделать сцены, посвященные любовным отношениям героев, максимально насыщенными, говорящими и яркими. Но без должного контекста результат оказался где-то слишком комичным (вот почему в фильме, гораздо больше, чем в книге, так сильно выражена «комедийность»), а где-то просто обескураживающим. Примером первого может служить сцена, в которой Рон по ошибке принимает приворотное зелье, а примером второго – Джинни, завязывающая шнурки Гарри.

..

Далее, линия прошлого Тома Риддла тоже очень существенно урезана: из множества фрагментов этой сложной мозаики остается лишь два: Том Риддл – воспитанник приюта и Том Риддл – студент Хогвардса. Вот почему пафос важности изучения судьбы Темного Лорда, глубина смысла истории с гокурксами и даже эффектность сцены с нахождением медальона, как и множество других деталей (кольцо Слизерина, мертвая рука Дамблдора и т.п.) становятся безосновательными, а оттого кажутся искусственными. Неосведомленный зритель просто не имеет возможности понять множества деталей, упомянутых режиссером вскользь. А значит, часть замысла для такого зрителя потеряна. Как, например, почти полностью потеряна личность Волдеморта. Или как потеряны метки, указанные Дамблдором для поисков Гарри. И значит, фильм все же не может существовать как самостоятельное кинематографическое событие.

Наконец, линия Северуса Снейпа терпит в фильме наибольшие потери. Принц-полукровка становится исключительно второстепенной линией сюжета, а значит, снова теряется подготовка к событиям финала. Да и интрига этой части разрушена почти полностью: когда в финале фильма Снейп торжественно сообщает Гарри, что Принц-полукровка это он, большинство зрителей уже благополучно забыли, что такой, вообще, упоминался. На признание Снейпа так и хочется отреагировать недоуменным вопросом: «И что из этого?». Потому что из этого, действительно, ничего. И получается, будто шестая часть и есть псевдо-комедийный фильм о сложностях подросткового возраста на фоне фэнтэзийного антуража.

Если прибавить к этому множество других, казалось бы, незначительных персонажей и мелких деталей (как, например, завещание Сириуса или старую диадему в Выручай-комнате), опущенных в фильме, то по окончании просмотра шестой части зритель, не читавший «Поттериану», просто ничего не понял, а зритель, читавший «Поттериану», не понял, как из имеющихся условий режиссер будет выводить чрезвычайно насыщенный финал романа. Когда я дописываю эту статью, до российской премьеры первого фильма «Даров Смерти» остается несколько дней. И мне все же хочется надеяться, будто дело не в том, что режиссер скорее не справился с экранизацией одной из самых важных книг «Поттерианы», но будто все это – его тонкий замысел по сохранению интриги даже для такого зрителя, который доподлинно знает, чем закончится сказка о мальчике-волшебнике. Истинно так: поживем – увидим. И, возможно, когда увидим, у меня появится повод для продолжения этой статьи…