Нина Луговская. «Хочу жить! Дневник советской школьницы».
Издательство: Рипол Классик, 2010 г.

Читать чужие дневники — всё равно, что заглядывать в письма через плечо. Всё время кажется, что эта предельная искренность (когда между автором и белым листом отсутствуют посредники) исключительно для себя. И от возникшего чувства неловкости никуда не деться. Как никуда не спрятаться от боли и горечи, читая страницы этого дневника.
Пять лет дневниковых записей московской школьницы Нины Луговской охватывают период с 1932 по 1937 годы. В 13 лет Нина начала вести дневник, а в 18 была написана последняя строка. В 1937-м году Нина, её старшие сёстры и мама были арестованы по групповому делу «участников контрреволюционной эсеровской организации». Дневник Нины стал частью обвинения. В книге выделены места, которые были подчеркнуты следователем НКВД как антисоветские.

Лейтмотив дневника, по крайней мере, в начале — вовсе не ужасы сталинизма, ни чёрные страницы, а вполне обычные переживания подростка о своём будущем, поиски смысла жизни, мысли о живописи и поэзии, первая любовь и так далее. Внутренний монолог о вечном перемежается наблюдениями за одноклассниками, друзьями:

«Любовь прошла, в душе осталась лишь слабая тень, отголосок этой любви. Меня уже не тянет в школу, и я не раз подумывала остаться дома. Зачем мне теперь школа? Как ни странно, она нужна мне была только для одного, а «это» прошло почти бесследно. Левка производит на меня впечатление только тогда, когда он рядом бегает, смеется, бузит. Но стоит скрыться этой фигурке – и обаяние проходит. Левка между тем вел себя сегодня немного странно, он не раз глядел в нашу сторону, чему-то смеялся и шептался с ребятами».

Всё это так узнаваемо и сейчас, в который раз подтверждая, что меняется только календарь и пейзажи, но не люди. И этот дневник бесхитростно и откровенно описывает жизнь до тех пор, пока не арестовывают отца. И здесь происходит взросление. Дневник меняет тон, появляются мысли о стране и времени. Собственно, эти строки и легли в основу обвинений в «подготовке террористического покушения на тов. Сталина, а также на вождей партии и правительства». Думала ли Луговская о том, что за слова придётся платить такую цену, но ведь иногда сказать — важнее всего остального. И всё, что накопилось — удержать в себе невыносимо. А уж у неведомого следователя НКВД нашелся повод погулять с карандашиком по детскому почерку…

И ведь меньше всего хочется называть дневник «свидетельством эпохи». Не монтируется пафос с этими, иногда по-детски наивными, строчками. Маленький человек растворяется на фоне «великих свершений». Дневник — взгляд на жизнь не с высоты трибун и передовиц, а из-под домашней настольной лампы, с улиц, из очередей, школьных перемен, вечеринок, поездок на дачу и всего того, что наполняет жизнь обычного человека. Но вопросов после прочтения не становится меньше. Правда, эти вопросы — к себе. А как бы ты жил-поживал в то время? Что бы чувствовал, что бы думал?

В 1963 году Нина Луговская была реабилитирована, работала театральным художником, скончалась в 1993 году. Дневник всё это время хранился в Государственном архиве, пока вдруг не был обнаружен в 2001 году сотрудниками общества «Мемориал». Сейчас дневник издан и пользуется большой популярностью во Франции, Англии, Германии, Швеции. Но, странное дело, не у нас. Почему в Европе дневник Луговской сопоставим с дневником Анны Франк, а у нас — тишина? С какой дремучей лёгкостью мы стараемся поскорее всё забыть. Словно бы — и не было ничего. Откуда такая короткая память? А ведь не вычеркнешь. А я всё думаю, вот мы сейчас со всеми нашими ЖЖ и прочими игрушками… Лет через сорок, например, что будут знать о нашем времени и о том, чем и как мы жили? И главное — найдутся ли люди, которым это будет интересно?

Да, да, мы знаем, что история ничему не учит, зато умеет наказывать. Читайте эту книжку, читайте. Думайте, сравнивайте. И не говорите потом, что вас не предупреждали.

ЦИТАТА НАУГАД:

«Какая буря шумела у меня в душе! Я не знала, что делать. Злость, бессильная злость наполнила меня. Я начинала плакать. Бегала по комнате, ругалась, приходила к решению, что надо убивать сволочей. Как это смешно звучит, но это не шутка. Несколько дней я подолгу мечтала, лежа в постели, о том, как я убью его. Его обещания – диктатора, мерзавца и сволочи, подлого грузина, калечащего Русь. Как? Великая Русь и великий русский народ всецело попали в руки какого-то подлеца. Возможно ли это, чтобы Русь, которая столько столетий боролась за свободу, которая наконец добилась ее, – эта Русь вдруг закабалила себя? Я в бешенстве сжимала кулаки. Убить его как можно скорее! Отомстить за себя и за отца».

Slowread.ru