До сих пор я наивно считал апофеозом кинозалепухи «Утомленных солнцем-2». Но нет предела совершенству. Учитель со своим «Краем» потеснил Никиту Сергеича на пьедестале.

Просмотр ленты – от первого до последнего кадра – прошел для меня под вполне станиславским девизом «не верю». Не верю в контуженного машиниста с приступами дикой головной боли: ему в лучшем случае кочегаром быть. Не верю в немецкую барышню, повторившую подвиг Маугли и Тарзана в тайге. Не верю в железнодорожную «Формулу-1». Не верю в колею, проложенную по воздуху, – без единого костыля и без шаблона (знаю, что говорю: бывший монтер пути 4-го разряда). Не верю, что два человека могут управиться с рельсой Р-65: она, милая 1 800 кило весит (тоже знаю, что говорю: бывший сортировщик-сдатчик проката 3-го разряда). И так далее…

Единственное, на чем отдохнул мой глаз старого блядуна, – женская баня. Девки, ей-Богу, хороши, что Пересильд, что Штрехель. Но и тут за кадром возник назойливый призрак Константина Сергеича. Хоть убейте, не верю, что ссыльная поселенка на лесоповале могла сохранить телеса 50-го размера. И в бритые подмышки и аккуратно стриженные лобки в 1946 году – тоже не верю.

А пуще всего не верю в героев, которых г-н режиссер наделил совершенно идиотскими мотивациями. На кой черт мужику в 1946 году личный паровоз? – тем паче, что в послевоенное время это квалифицировалось как хищение соцсобственности. На кой черт бабе с ребенком на руках ухажер, в котором «чертей больше»? – ей бы не приключений на жопу искать, а работящего мужа да теплый угол…

Впрочем, всем этим несообразностям есть одно исчерпывающее оправдание: фильм-то оскаровский. Жюри пожмет плечами и объяснит тотальную шизофрению героев «загадочной русской душой». Но для российского зрителя такой аргумент заведомо слаб. Ибо нельзя снять приличный фильм о России по голливудским канонам. В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань. И уж тем более – в один паровоз.