Леонард Коэн. «Цветы для Гитлера».
Издательство «Эксмо», 2004
7 октября 2010 года — особенный день. В этот день в России давал концерт Леонард Коэн. Я, живущий за пять тысяч километров от концерта, включил «Tower of Song». И налил коньяк…
Много лет назад, когда в городе работали студии звукозаписи, где можно было раздобыть музыки, однажды мне записали что-то такое, что я благополучно забыл. Но в качестве бонуса местные дельцы от звукозаписи делали дописи. Одной из такой дописей был «First we take Manhattan, then we take Berlin». Я не знал, кто это, что это такое вообще, но за этой музыкой, за голосом, за эмоцией был готов идти сразу и до конца. Песня была записана не полностью, заканчивалась кассета, и обрывалась внезапно, на клавишном аккорде, что только прибавляло трагизма и какой-то немыслимой правоты.
Затем были Оливер Стоун и «Прирождённые убийцы». Был бы этот фильм тем, чем он есть без финальной «The future»?
Леонард Коэн входил в мою жизнь медленно, и вошёл, как я понимаю, уже навсегда. Сначала альбомами, каждый из которых как роман, который чем больше перечитываешь, тем больше открывается. Затем двумя книжками. Книжки странные, я даже не знаю, с какой стороны к ним подступиться, чтобы рассказать. Но у меня были друзья, мы называли себя «Прекрасные неудачники» и это нам, тогдашним, шло. Да и сейчас, в общем-то, тоже. Хотя заголовок эпилога — «Блистательные недотёпы» — нам тоже, лестно, подходит.
А в 2004 году был опубликован сборник «Цветы для Гитлера». Со стороны респектабельного «Эксмо» выход книжки напоминал диверсию: как если бы в недрах издательства работал партизанский отряд, который где-то между карамельными томиками ироничных триллеров подкладывал вот такие культурные бомбы.
Я открыл книгу и услышал голос. Словно бы кто-то внутри меня знакомым магическим голосом проговаривал:
«Я слыхал о человеке
Произносившем слова так прекрасно
Что женщины сами отдавались
Стоило ему вымолвить их имя»
«Цветы для Гитлера» — это избранное стихи из ранних сборников. Конец 50-х годов, 60-е годы прошлого века. Были битники, были хиппи, было много направлений и течений, только Коэн шёл своей дорогой. И время показало, это была правильная дорога. Впрочем, детали биографии — не секрет — вы сами всё узнаете, если вам будет нужно. Правда, стоит сказать, что однажды Коэн стал литературным персонажем. У Луи де Берньера, в «Мандолине капитана Корелли» читаем:
«На остров прибыл печальный канадский поэт — он специализировался на стихах о попытках самоубийства и метафизических похоронных плачах — и теперь искал, где бы снять комнату. Он был первым из нового авангарда западных романтиков-интеллектуалов с байроновскими устремлениями; ему хотелось найти простенький домик у простых людей от земли, где он мог бы вплотную заняться истинными и жестокими реалиями жизни».
Да, мне же нужно рассказать о стихах! Но как же писать о стихах, чтобы во-первых, не солгать, а во-вторых, хотя бы чуть-чуть приблизиться к тому, что есть в этих строках? Ведь если сам Коэн однажды заметил:
«Поэма — информация и только. Это Конституция внутренней страны. Если начнешь её декламировать и раздувать благородными намерениями, то окажешься не лучше политиков, которых презираешь. Станешь просто неким типом, что машет флагом и дешевейшим образом взывает к какому-то эмоциональному патриотизму. Думай о словах как о науке, а не как об искусстве».
И эта одиссея по дорогам внутренней страны автора «Цветов для Гитлера» от библейских высот до бытописательства, от отчаяния до нежности, от мудрости до иронии, от легкомыслия до густого эротизма, от бесконечной любви до свободы, так вот, эта одиссея в какой-то момент становится путешествием по твоей собственной внутренней стране. Эти дороги не имеют границ и, начинаясь в душе молодого поэта полвека тому назад, они продолжаются в тебе сегодняшнем.«Вопрос: «А что на самом деле я чувствую?» способен свести с ума», — утверждает Коэн. И этот вопрос — едва ли не самое главное.
Леонард Коэн стал фигурой такой величины, до которой критика уже не дотягивается. Масштабы критиков и уровень их высказываний несоразмеримо малы в сравнении. Просто есть Слово — и вы с ним либо живёте, и тогда на территории вашей внутренней страны чуть больше света, гармонии, тепла, смысла, вечности. Или проходите мимо. Хорошо бы, если в поисках других слов.
Вот ведь. Хотел рассказать о книге стихов, а получилось признание в любви. Со стихами так чаще всего и бывает.
Сергей Анисимов,