Читая эту пьесу, я чувствовала, что во мне сидит, раздуваясь от удовольствия и заносчиво скаля зубы, не психиатр, нет, а врач общей практики, каковыми мы все становимся к концу пятого курса. Конечно, и Боткин и Альцгеймер, и Пик, и Александер, и Шарко, и Фрейд*, и вся великая плеяда терапевтов, невропатологов, психиатров и наркологов, работали позже либо много позже земского врача по фамилии Чехов. Но разве Чехов, врач общей практики, видел что-то другое, нежели они? Беспрестанная, богатая практика, длительное время  текущая на одном месте, одни и те же люди, чья жизнь прошла перед взором врача от рождения до смерти во всех своих колебаниях и изменениях – вот основа точного срисовывания действительности и мгновенного попадания в самую суть вопроса.

Теперь, пожалуй, я вспомню, что я не только врач общей практики. Время рассмотреть описанные коллегой феномены, то есть, эту самую суть вопроса.

Епиходов – человек, который носит прозвище «двадцать два несчастья», говорит много и чувствительно, «…а только иной раз как начнет говорить, ничего не поймешь»; любое, выполняемое им действие, требует многократно повторяемых инструкций; имеет грубо и парциально нарушенную схему тела – кажется, нет ни одного табурета, который он не уронил бы, и, ни одного косяка двери, в который бы он не врезался; пошел человек за теплой вещью, по просьбе любимой женщины, да и забыл за чем пошел, так и ходил все второе действие по кругу, дергая расстроенные струны расстроенной гитары; эмоции незрелые,  быстро сменяющие друг друга, текущие на фоне общей облегченности и необоснованной радости; критика к своему поведению формальная, вот, сломал людям кий, при этом обиделся и, даже, достаточно легко озлобился; работу свою выполнить не в состоянии, просто бродит по принципу полевого поведения: «Только и знаешь, что ходишь с места на место, а делом не занимаешься. Конторщика держим, а неизвестно – для чего». Плохо применяет полученный опыт в однотипных ситуациях, форма поведения одна и та же, по отношению к изменяющейся ситуации фактически не корректируется.

Легкая умственная отсталость с эпизодическими эмоционально – волевыми нарушениями.

Гаев – тот, кому родные племянницы говорят: «Правда, дядечка, вам надо бы молчать. Молчите себе и все»; всё шутит, шутит, не обращая внимания, на уместность своих шуток, высказывается часто слишком весело, а то и в слезах; почти в каждой идее сквозит эйфоричность, надежды на какого-то генерала, «который может дать под вексель», «Вот так и будем действовать с трех сторон – и дело наше в шляпе. Проценты мы заплатим, я убежден…имение не будет продано!»; этот, ещё недавно, умный человек, уже выглядит глупеющим на глазах из-за стремления немедленно реализовать свои инстинктивные порывы – поехал на аукцион по собственному имению, да и привез оттуда «…анчоусы, керченские сельди…», потому что  «я сегодня ничего не ел…», сестра говорит ему: « Зачем так много пить, Леня? Зачем так много есть? Зачем так много говорить?»; он неожиданно смешлив, стремителен в  проявлениях  легкой дурашливости в неожиданных речах по неожиданным поводам, снова Раневская: «Сегодня в ресторане ты говорил опять много и все некстати. О семидесятых годах, о декадентах. И кому? Половым говорить о декадентах!», или произнес панегирик шкафу, вроде и смутился этому, но не сильно, человек, вообще, без особой критики к своим высказываниям; этот своеобразный консерватизм – в невозможности оценить смену погоды и обстановки и, как следствие,  фактическое снижение самообслуживания, просто невозможность переодеться, недаром Фирс говорит: «не сможет сам раздеться…молодо – зелено…»; эти, всегда не к месту, стоячие обороты в речи, пока только из бильярдной терминологии: «Режу в угол!…От шара направо в угол!…От двух бортов в середину! Кладу чистого…желтого в середину!»; да и возраст указан – 51 год, характерное время для начала некоторых форм слабоумия; не хватает грубых изменений в характере в виде злости и гневливости, но в начале первой стадии этого может и не быть.

Деменция при болезни Пика. Дифференцировать с болезнью Альцгеймера и мультифакторной деменцией.

Яша — ничего интересного – интеллект по нижней границы нормы; ведет себя как любимый лакей, т. е. как   стеснительно – наглый хам; все формы поведения скопированы у более статусных лиц, свои собственные реакции примитивны. Отмечается охотное и, временами значительное, употребление алкоголя (ну-ка, хлопнуть бутылочку господского шампанского, так вот, запросто! Нынешние бутылки – тогдашним не чета!) с отсутствием явной реакции на его прием, без признаков явного оживления или мгновенного опьянения.

Бытовое пьянство у примитивной личности. Дифференцировать с началом первой стадии алкоголизма.

Лопахин – сразу бросается в глаза излишняя погруженность в работу, фактически до полной сублимации дорогих для него отношений; более того, он постоянно уклоняется от них, потому что, видимо, боится неприятия, у него нет, как он полагает, гарантий понравиться; когда-то, в детстве, он испытывал побои и унижения, эти воспоминания всплывают в его речи постоянно: «…отец мой покойный…ударил меня по лицу кулаком, кровь пошла из носу…он выпивши был…Мой папаша был мужик, идиот, ничего не понимал, меня не учил, а только бил спьяна, и все палкой.»; постоянные представления о своей приниженности, непривлекательности, какой-то общей социальной неспособности: «Со свиным рылом в калашный ряд…Только вот что богатый, денег много, а ежели подумать и разобраться, то мужик мужиком…Читал вот книгу и ничего не понял…Ничему не обучался, почерк у меня скверный, пишу я так, что от людей совестно, как свинья…как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который босиком зимой бегал…»; о, как прорвала эта напряженность, как он кричал после покупки вишнёвого сада! С двигательным подтверждением (топот ногами), с хохотом, с неожиданными слезами: «Не смейтесь надо мной! Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на все происшествие…Я купил имение, где дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню…Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин хватит топором  по вишневому саду…О, скорее бы все это прошло, скорее изменилась как-нибудь наша нескладная несчастливая жизнь (здесь слезы)»; ДА! ХОТЕЛА БЫ Я ВЫСТАВИТЬ ЕМУ ТРЕВОЖНОЕ (УКЛОНЯЮЩЕЕСЯ) РАССТРОЙСТВО ЛИЧНОСТИ, ан нет, кое-чего не хватает. Он не ограничил свой жизненный уклад, желая физической безопасности, от своего рода деятельности  не уклоняется, нет и излишней озабоченности критикой в свой адрес, более того – он изрядно охвачен достижением цели, он жаждет самоутверждения…интересная комбинация. Признаться честно, всегда считала Лопахина психопатом, да и считаю, но чего-то в понимании данного вопроса мне все же не достаёт. А посему…

Акцентуация личности по тревожно – застревающему типу.**

Раневская, Аня, Варя, Трофимов, Пищик, Шарлота Ивановна, Дуняша – все эти люди объединены одним: длительным ожиданием изменений в жизни. Пресс длительного ожидания весьма мучителен, неизбежным следствием средового давления являются тревога и депрессия, а из этих, в свою очередь, вытекают и почти постоянное беспокойство, и фактическая неспособность что-то планировать, и снижение продуктивности в текущих делах, и желание уйти из этой ситуации, и желание драматического поведения и вспышки агрессии.… Ощущает ли себя Раневская глупой и отчаявшейся; прячется ли Аня в беседы о том, что «вся Россия наш сад»; дает ли резкую вспышку гнева Варя, единственный в этой семье работающий человек и особенно страдающий от невозможности планировать; не хочет продолжить обучение Трофимов, который, к тому же, демонстрирует эпизод экзальтации; мечется ли в поисках денег Пищик; развлекает ли всех фокусами и глупой буффонадой Шарлота Ивановна; и вовсе не знает, что ей делать Дуняша – всё это нарушение адаптации; они не могут приспособиться к  разрушению привычного образа жизни, даже не представляют, как это сделать и привычное поведение в этой ситуации является грубой помехой и, даже, тормозом в дальнейшем развитии.

Расстройство адаптации. Смешанная  тревожная и депрессивная реакция.

Фирс – традиционно оценивается как впавший в маразм. Категорически не согласна. Единственный полностью ориентированный в быту дома и в жизни семьи человек, для которого не существует слома ситуации – его жизнь в его хозяевах, куда они – туда и он, что с ними – то и с ним и, что бы ни было, служба должна оставаться службой. А то, что он вспоминает былое, вспоминает подробно и излишне детально, это всего лишь возрастные аспекты действия памяти, по знаменитому закону Рибо – точнее и лучше помнится то, что было на заре жизни. Нарастающая тугоухость – дело так же возрастное, она ему и не мешает вовсе; бормотание**, кстати, чаще всего по делу, выглядит скорее как заострение характерологических черт, нежели как указание на психоз или ослабоумливание. И пожил бы дед еще лет пять, если бы с ним просто попрощались. А так – без слов отправили в больницу, двери закрыли, вообщем, бросили. Вот это и был непереносимый удар, от которого бедный старик не оправился. Лег и умер.

SANUS. ****

* Соврала – недорого взяла. Фрейд и Чехов современники.

** Это диагноз по Леонгарду. В МКБ – 10 акцентуации отсутствуют, это больше, в нынешней практике, относится к психологическим заключениям. Термин «психопатия» так же изъят, введено тождественное понятие «специфическое расстройство личности». Впрочем, в психиатрии, акцентуация является, неразвернувшейся до необходимого размаха, психопатией.

*** Можно было бы порассуждать о старческом бормотании, как об оживлении озвучивании скрытой речи, которое присуще короткому периоду четырёхлетнего возраста…, но мы не будем этого делать. Потому что разговаривать заново сами с собой, мы начинаем лет с 12. И иногда, пардон, бормочем…

**** Здоров (лат.)

P.S. – шкаф – в данном случае шкаф закрыт – это символ скрытой информации, грядущей тайны; ко всему шкаф – книжный и столетний, т. е. он изначально полон предсказательной информации, которая накапливалась в течение века, но эта информация не может быть прочитана и понята, хозяева шкафа не в силах заглянуть в своё будущее; все первое действие, весь остаток ночи, все стоят вокруг шкафа и…не открывают его. Будущее осталось скрытым;

— «Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твоё существование… воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания» — магическая формула, обращенная к душе предмета, призыв для дальнейшего раскрытия информации, произнесено неверно, поэтому неэффективно;

— вечный студент – активное избегание взросления и ответственности;

— «Её рукой закрывает себе лицо» — отсылка к древнему представлению о помощи с небес, нисходящей через женскую руку;

— «вдруг раздается отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный» — из музыки сфер выпала нота, мировая гармония нарушена, соответственно, будущее становится ещё более устрашающим; в голову приходит «Магия чисел» Арефьевой и группы «Ковчег»: «Поиграй на этой струне, узнай что-нибудь обо мне…я такая слепая, я такая святая…я могу появиться, я могу скрыться…, но кто меня знает, что я за птица» — интересный момент, в пьесе, после этой ремарки идет активное упоминание птиц: цапли, филина и совы, т. е. последовательно: пугливости и трусости; депрессии и предвестия смерти; и в данном случае, отвергнутой мудрости;

— отдача золотого пьяному прохожему – бессмысленная растрата энергетического потенциала;

— «И музыканты пришли некстати, и бал мы затеяли некстати…» — пир во время чумы;

— карточные фокусы Шарлоты Ивановны – скрытое указание на то, что успех возможен благодаря лишь «ловкости рук»; бессмысленное ритуальное действие, поражающее, но не просвещающее; игральные карты соответствуют картам Таро, поэтому возможна трактовка трех указанных в пьесе карт (положение карт неизвестно, поэтому укажем их смысл в прямом положении): восьмёрка пик – ограничения, угодить в ловушку, кризис; дама пик – ум и одиночество, разум руководит сердцем; туз червовый – дом искреннего сердца, плодородие, полная чаша. Обратите внимание, фокусы показаны Пищику, который находится в финансовом кризисе, который сообразил сдать в аренду свой участок земли с белой глиной англичанам, получил за это деньги (полной чашей) и тут же! Тут же кинулся раздавать долги;

— бильярд – в символическом плане бильярд игра,  полная сексуальных символов: кий и шары – эрегированные пенис и яички, луза – влагалище, сам стол – женщина, шары укладываются треугольником с вершиной вверх, что является символом мужской активности, удар кия по шару оценивается как коитус. Ну и какие мужчины, при этом, изображены в пьесе? Пищик с алчным восторгом смотрит на Раневскую и…засыпает; Лопахин любит  Раневскую,  да и на Варе непрочь жениться, только тут же прячется в свою работу до полной сублимации; Трофимов прямо говорит «мы выше любви», а при намеке на любовницу дает эпизод болезненной экзальтации и падает с лестницы; Яша вяло соблазняет горничную и заменяет её сигарой и господским шампанским; Епиходов, который в прямом смысле «бильярдный кий сломал» и который постоянно забывает, что же он хотел сказать любимой женщине; Гаев, озабоченный употреблением леденцов, с нарастающим ослабоумливающим процессом…; честно говоря и женщины представлены не так уж и блестяще: Раневская порочна и демонстративно-транжириста; Варя «всё похожа на монашку» с безостановочным текстом о благолепии; Аня, постоянно находящаяся в возвышенно-экзальтированном настроении…,  да, остаётся только выкрикивать бильярдную терминологии, по старой памяти, так сказать; серьезный символ угасания активного начала у целого сословия;

—  сад — место подчинения и ограждения; здесь: цветущий сад – сад Эдема — образ невинности и утери блаженного счастья; здесь же: вырубаемый сад – грубое насилие, разрушение упорядоченности; здесь же: вишневый сад – вишня, кроме идеи невинности и любви, несёт в себе так же гомосексуальный контекст. Ну что ж, смотри пункт про бильярд.