Выставка в ГМИИ
От Рафаэля до Гойи
Шедевры из коллекции Музея изобразительных искусств
Будапешт
Диего Родригес де Сильва и Веласкес
Крестьянская трапеза
Обнаженная, томная и пышная, как облако, Андромеда и «Марусенька», моющая белые ноги…
Святое семейство (Мурильо): Иосиф что-то мрачно строгает, Мария вышивает, а младенцы Христос и Иоанн (будущий Креститель) мастерят детскую такую игрушечку – крестик – на нем потом Христа и распнут, а через пару картин торжествующая Саломея уже держит блюдо с головой Иоанна!
Смешная влюбленная пара: мужчина в тюрбане – очевидно, сам художник, настолько пристален взгляд, обращенный явно в зеркало – и сонная подруга с приоткрытым ртом и остекленевшими от усталости позирования глазами.
Благовещенье Бернардо Стронци – Дева Мария скромно потупила очи, а Ангел так держит положенную ему лилию, явно пластмассовую на вид, что она того гляди проткнет полотно картины.
Прекрасный Св. апостол Андрей у Сурбарана и Риберы – явно один и тот же натурщик с сумрачным прекрасным лицом, изборожденным морщинами.
Эль Греко! Невозможный, непостижимый, необъяснимый! Кающаяся Мария Магдалина – нежное трепетное лицо, влажные сияющие глаза, волшебные переливы красок и — чудовищно непропорциональная рука! Огромная нелепая ручища…
По контрасту – Ван Дейк. Вот уж кто умел писать руки! Супружеская пара в черном, настолько замученная… позированием? семейными неурядицами? …что не может скрыть неприятных эмоций: на лицах мрачные гримасы, а муж просто вцепился в руку жены, показывая всем кольцо у нее на пальце! Но руки великолепны! Руки, кружева, перчатка, которую судорожно сжимает жена…
Некоторые картины хотелось перевесить: юношу Рафаэля я бы повесила рядом с юношей Дюрера,
а портрет Антонино Брокарди работы Джорджоне – справа от «Спящей девушки» (художника не записала!): это просто Ромео и Джульетта!
Так, что же еще понравилось…
А! Развеселая пирующая компания Виллема Питтерса Бейтеверха,
«Кошачье семейство» Яна Стена (кто бы сомневался!)
и конечно же, конечно «Водоноска» Гойи! Удивительное мастерство, трепещущие мазки – она дышит, живет, щеки горят румянцем…
Брейгель! Замечательная сцена грехопадения, где долго приходится искать Адама и Еву среди множества разнообразных тварей, заполонивших первый план: львы, орлы и леопарды, рогатые олени… несчитанные попугаи и морские свинки…
— Ну ты чо, не видишь, что ли? Да вон, смотри! Вон — Адам, вон – Ева, а вон гадюка в ветках, а Ева ему яблоко дает – на, попробуй… Ща откусит и погонят их из раёшника! – комментарий юных девиц у меня за спиной.
И правда: вон – Адам, вон – Ева, маленькие, еле заметные, нарисованные небрежным и умелым жестом, рядом – коза и бык, чуть подале – пара верблюдов и слоник.
А еще – «Музицирующее общество» Ваутера Питерса Крабета II (первый раз о нем слышу!): справа флейтист, поглощенный игрой, за ним – смешной человечек с красным носиком и похмельной тоской в глазах, играющий на чем-то струнном. Слева – парочка: мужественный загорелый красавец что-то игриво шепчет бледной даме, но она невесела…
И вся картина кажется иллюстрацией к сонету Шекспира:
Сонет 8
Ты — музыка, но звукам музыкальным
Ты внемлешь с непонятною тоской.
Зачем же любишь то, что так печально,
Встречаешь муку радостью такой?
Где тайная причина этой муки?
Не потому ли грустью ты объят,
Что стройно согласованные звуки
Упреком одиночеству звучат?
Прислушайся, как дружественно струны
Вступают в строй и голос подают,-
Как будто мать, отец и отрок юный
В счастливом единении поют.
Нам говорит согласье струн в концерте,
Что одинокий путь подобен смерти.
Перевод С.Маршака
Ну и для завершения, еще две:
Питер Ластман
Товий с ангелом и рыбой
