«И вот посреди этого серого осеннего ландшафта средневозрастной озабоченности появляется, словно яркий солнечный луч, очень хороший рассказ очень хорошего писателя — забавный, энергичный взгляд на механику сумасшествия. Я знаю, это звучит странно, когда говоришь про рассказ, в котором главный герой убивает жену и маленького ребенка, но вы спросите любого редактора, что такое настоящая радость, и он скажет вам, что это — неожиданно появляющийся блестящий роман или рассказ, приземляющийся на вашем столе, словно большой рождественский подарок. Вы все, наверно, знаете рассказ Ширли Джексон «Лотерея». Он кончается так плохо, как даже нельзя себе представить. Я имею в виду, что там до смерти забивают камнями одну добрую леди. И в убийстве участвуют ее сын и дочь, можете себе представить! Но это великолепный рассказ… Готов спорить, редактор «Нью-Йоркера», который первым его прочел, в тот день ушел домой, насвистывая»
(Стивен Кинг. Баллада о гибкой пуле)

СМИ. Фото Елены Блонди

На днях прочитала я диалог двух литературных обозревателей о том, что нынче нельзя просто писателем быть, а необходимо еще и уметь себя подать, чтобы не только впоследствии продать, но чтоб хотя бы открыли и прочитали, пусть даже результатом прочтения станет «фе». В статье я отметила для себя два момента.

Первый, когда один из собеседников назвал прекрасным имиджевым приемом уход Льва Толстого из Ясной поляны, а второй продолжил говорить, не возразив. Ну, ясное дело — о чем еще может думать поживший старец на пороге смерти — конечно, о собственном имидже! О душе — ни-ни, о заблуждениях — ни-ни, о том, что вдруг вся жизнь перед глазами и нестерпимая трагическая невозможность вот этого всего — дальше, так хоть умереть не здесь — снова ни-ни. И даже о старческом помутнении сознания — снова ни-ни. Имидж — наше все.

И второй момент. О том, что участие в конкурсах — это прекрасная возможность талантливому автору заявить о себе. Чтоб знали. Один из нескольких, как там сказано, «честных способов» самопиара.

Это конечно, правильно. Участвуйте и обрящете мимолетную известность как самый скандальный автор, или самый плаксивый, или странно-молчаливый, или… или… Но о таланте вряд ли заявите. Читателями конкурсных текстов являются сами конкурсанты, а они читают, не чтобы читать, а — сравнивают. Хуже себя — счастье, лучше себя — порча настроения.

А что же жюри? А кто вам сказал, что жюри обязано выискивать таланты? Они, знаете ли, таланты эти — кривые и косые, никогда не напишут, как надо и вот если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича — вот и вышел бы отличный конкурсный рассказ, чтоб и талантлив и форматен.

Но вот простая задачка:

Читаем два гладких текста. Один гладкий и талантливый, а второй гладкий и бесталанный. Решение, конечно, простое — дайте нам гладкий и талантливый, мы его полюбим и наградим.

Усложним задачку минимально.

Талантливый рассказ — необычный, не вписывается в формат, а бесталанный — гладкий. И что теперь выберет многоуважаемое жюри? Правильно, то, что б-е-з-у-п-р-е-ч-н-о. Потому что, если нет упреков, то нет и споров.

А к странному всегда есть за что придраться. И форма не та, и жанр не понять какой, и тема самая что ни на есть дурацкая… да и вообще — а есть ли талант, кто определит? А гладкость и соответствие — вот оно, сверкает и себя показывает. Все в нем есть, в форматном гладком тексте, кроме внутреннего тепла и света. Кроме того состояния, когда уходишь из текста, улыбаясь растерянно и после в разговорах к месту или не к месту вставляешь словечки и эпизоды. И получается это невнятно и слабо, потому что он был, такой, такой, да сами почитайте!!!

Почти и ни о чем — один пейзаж, пара диалогов и даже морали в нем не было, в этом странном рассказе. Но вот пришел и остался. Но ведь это не аргумент в наполовину самодеятельных конкурсах, которыми полна сеть.

Пусть эти слова послужат небольшим утешением тем авторам, которые, участвуя в конкурсах, незаслуженно «пролетели» с откровенно хорошими и талантливыми, но такими неформатными рассказами. Пусть их тексты остаются разными, — упрямыми, капризными, ни в какие ворота не лезущими, и внезапными, как родники на пересушенном жарой склоне. А то ведь по дороге в идеальность мы все превратимся в пластмассовых андроидов…