Давно мне не попадалось текста, о котором можно было бы отозваться во взаимоисключающих выражениях, причем так, чтобы и восторг, и полное неприятие были бы искренними. И вот на днях скачала из Альдебарана «Милосердных» Федерико Андахази. Скачала, кстати, по наводке сообщества “chto_chitat”, где один товарищ разыскивал эту книгу, чтобы перечитать и вновь насладиться. Меня, конечно же, разобрало любопытство. В свое время я прошла мимо творений «скандально известного» аргентинского экс-психолога, лишенного литературной премии за «откровенно эротическое» содержание романа «Анатом», ставшего впоследствии бестселлером номер один в Испании и остальном мире (и-почему-меня-это-не-удивляет?). А прошла мимо, не оглянувшись потому, что и издание и представление автора очень уж напоминало книги Коэльо – одноразовые истины, изложенные в максимально доступной форме. Но тут я решила восполнить пробел в образовании и вот результат: вечер, проведенный с рассыпающейся распечаткой на коленях и весьма неоднозначные впечатления, к изложению которых и перехожу

1. Бесстрастное изложение фактов с частичным пересказом содержания. Тем, кто решил прочесть Андахази, рекомендую пропустить следующий абзац.

Итак, основное действие романа разворачивается на берегу Женевского озера, на уединенной вилле, куда приезжают Байрон, Шелли, его возлюбленная Мэри и ее сестра Клер. Сопровождает их секретарь лорда – Джон Полидори, врач, мечтающий о литературной славе, еще более шумной, чем у его работодателя. Знакомая мизансцена? О, да! Все крутится вокруг знаменитого спора о создании достойного готического рассказа, в результате которого родился «Франкенштейн». Только вот то состязание литераторов дало миру не только творение Мэри Шелли, но еще более брутальный рассказ – «Вампир», который написал, якобы, Джон Полидори, а впервые издан он был под именем Байрона. Откуда «якобы»? Вот в этом и весь сюжет «Милосердных». На помощь жаждущему литературных лавров секретарю гения приходит странное существо, женщина-монстр, Анетта, живущая со своими сестрицами-близнецами в замке на другой стороне озера и придирчиво наблюдающая за Полидори и всей честной компанией. В письмах она рассказывает экзальтированному юноше свою историю, не уступающую лучшим образцам готических романов. Родившаяся третьей близняшкой, Анетта визуально являла собой воплощение самых изощренных фантазий средневековых живописцев адских ужасов. Но при этом в душе была благородна, обладала пытливым умом, любила читать (и пожирать прочитанное с голодухи), а позже, как выяснилось, нагуляла по подвальным библиотекам еще и недюжинный литературный дар. Одно было плохо. Оставаясь органически все же женщиной, она не могла прожить без мужского семени, в буквальном смысле нужного ей для существования. Да и сестрицы ее зависели от сытости ползающего кошмара. Если Анетта была сыта, то и им было хорошо. Если же та голодала, то и красавицы-близняшки умирали. Вот и приходилось им всеми правдами и неправдами добывать сперму для своей уродливой сестрички. По молодости они вполне в этом преуспевали, а с годами становилось все сложнее и сложнее. Никого из мужчин не вдохновляла их старость и слава распутниц. Тут-то Анетта и нашла свой способ добычи пропитания. Она заключала договоры с начинающими писателями и за несколько половых актов отдавала им гениальные литературные произведения собственного сочинения, а потом искала другй источник, оставляя несчастным издевательские послания об их ничтожности, как творцов. Так и обрели свою славу, как открылось впоследствии, Шатобриан, Пушкин, Гофман и многие другие. Вот такая, если вкратце, история. Перейдем к оценкам.

2. Восторженный отзыв с редкими вкраплениями критики.

Роман Андехази «Милосердные» — прекрасный образец жанра, который можно было бы назвать «неоготикой». Захватывающий сюжет, выдержанный в лучших традициях мистической литературы, приобретает превосходное текстовое воплощение. Слог автора легок, изящен, применяемая местами стилизация под эпистолярный стиль начала девятнадцатого века очень органично вплетена в общее повествование и разнообразит изложение, делая его выразительнее, достовернее и увлекательнее. Отдельно хочется отметить вкрапления юмора, едкие и меткие замечания, шаловливые сценки в стиле незамысловатых представлений уличных театров, прародителей нынешних скетчей, правда с грубоватым эротическим содержанием. Совсем небольшой объем романа — тоже плюс, поскольку прочесть его можно за один прием, не «выходя из образа». «Милосердные» много бы потеряли, реши их автор немного заработать на лишних тысячах знаков. Эти тысячи были бы «лишними» в полном смысле слова.

Основная идея «Милосердных» очень оригинальна и допускает несколько трактовок, что, конечно же, говорит о ее философской широте. Итак, женщина отталкивающей внешности (вернее даже нечеловеческого облика) обладает литературным талантом, которым вынуждена торговать, получая взамен мужское семя, без которого не может существовать. Такая фабула допускает несколько интерпретаций. Это может быть идея мужского бессилия и известной зависти к творческой способности женщин производить на свет жизнь. Даже самая уродливая, опустившаяся в общественные клоаки, женщина способна родить гениальное творение, в то время как мужчина лишь отдает для этого свою естественную жидкость. Возможна и иная трактовка, которую пропагандирует сам автор: рождение книги равнозначно рождению ребенка и творец оплодотворяет свое вдохновенье (в «Милосердных» в буквальном смысле), совокупляясь ради этого с кошмарной сущностью своего таланта. В общем, «когда б вы знали, из какого сора…». Еще вариант, я бы назвала его фрейдистским, автор воплощает подсознательное мужское убеждение о месте женщины в жизни. Эта особа должна быть жадна до минета и обеспечивать мужчине комфортное существование, обеспечивая реализацию его творческих порывов, занимаясь скучным физическим облачением честолюбивых замыслов. Здесь же присутствует и феминистическое толкование: самая непривлекательная из женщин может добиться от мужчины всего силой своего превосходства в бизнесе. Как видите, идея «Милосердных» очень богата.

В заключение можно еще отметить мастерство Андахази в создании общего стиля и антуража, изобретательность в переплетении сюжетных линий, и органичность ретроспективных вставок. Книга однозначно рекомендуется для прочтения!

3. Разгромная рецензия.

Современный латиноамериканский рецепт создания бестселлера изобретен, несомненно, Паоло Коэльо. Берете псевдоисторический или легендарно этнический факт, додумываете минимум сюжетных ходов, дополняя список действующих лиц выдуманными персонажами, стилизованными под эпоху, закладываете внутрь нехитрую, общеизвестную истину и излагаете все это с пафосом первооткрывателя, слогом, доступным школьнику, но с парой-тройкой красочных эпитетов в каждом предложении. Именно по этим канонам и приготовил свое варево «Милосердные» Федерико Андахази.

Воспользовавшись туманом, витающим вокруг истории создания «Франкенштейна», он предлагает свою интерпретацию событий, происходивших на вилле Диодати, где секретарь Байрона Джон Полидори вступает в связь с талантливым монстром Анеттой Легран, а платой за секс с чудовищем становится родоначальник английской готической литературы – рассказ «Вампир», написанный, как оказывается, даровитой страшилкой.

Разнообразив традиционный для мистической литературы сюжет о намертво соединенных по жизни близнецах порнографическими сценками с вампирским уклоном, Андахази преподносит читателю в таком питательном окружении избитую идею о равенстве акта рождения ребенка и появления на свет литературного произведения. Преподносит, как откровение, смакуя и гордясь так, словно высказал ее первый. Навязчивость, с которой автор подчеркивает эту мысль на протяжении всего романа, говорит о том, что он не уверен в способности читателя сделать выводы из текста и, более того, сам настолько старается донести свое сокровище до потребителя, что не замечает возможностей иного толкования центральной идеи книги. Ограниченность порождает ограниченность.

Акты педо- и геронтофилии, красочно описанные Андахази, носят явно рекламный характер, обеспечивая книге скандальную славу. Они не вписываются в повествование не только с эстетической, но также и с исторической точки зрения, по стилю больше напоминая позднее средневековье (или нынешних неудовлетворенных подростков пубертатного возраста) с топорными шутками на «туалетные» темы, чем изящные, многообещающие недомолвки века девятнадцатого.

В целом «Милосердные» — пример одноразового чтива, написанного с прицелом на популярность у мало знающей и еще меньше мыслящей аудитории. Роман хорош для прочтения в поезде или метро (между двумя станциями времени для ознакомления вполне хватит), но следите за тем, чтобы от отвращения не стошнило на соседа.

Ну, вот как-то так. Причем, повторюсь, обе рецензии вполне искренни.