В тот день я и написал письмо Алле Пугачевой. Я написал, о том, что хоть Суслик и сожрал ее плакат, но все равно, я ее больше люблю и хочу быть с ней, и что жду ее. Я не знал адреса и подписал конверт: “Алле Пугачевой”.
Этого было достаточно. Через неделю мне пришла телеграмма с короткой фразой: “встречай выезжаю”. Поезд приходил рано, в шесть утра. Я завел будильник на четыре и положил его под медный таз, чтобы он громче звенел. Правда, это оказалось лишним, я просто не смог заснуть — все думал: что я ей скажу, а вдруг я ей не понравлюсь. Еще мне было интересно, в чем она будет одета? Хорошо бы в такую белую рваную простыню, в которой она пела песню на стихи Шекспира: “Уж если и разлюбишь, дак теперь”, тогда бы я ей сказал, что когда сплю, то укрываюсь такой же рваной простыней. Я ее порвал из-за любви.
