«Мы с Шурой — эстеты»…
Есть такой анекдот, о том, как эстеты, эстетство свое весьма подчеркивающие и им кичащиеся, могут обложить трехэтажным матом того, кто в их нарциссическую песнь вдруг вмешается.

…Вообще-то, британский сатирик Том Шарп пишет о незаметном преподавателе техучилища Генри Уилте, который изо дня в день вынужден знакомить группы мясников, сантехников, медсестер и секретарш с сокровищами английской литературы.
Шарп не стесняется сказать о никчемности такого преподавания, хотя до последнего времени для нас было это диким. Как же так? А как же кухаркины дети, которые могут управлять государством?

И говорит это Шарп без экивоков и компромиссов. Несмотря на столь мощную, не слишком, казалось бы, художественную, а именно сатирическую идею, роман живет, Уилт очень конкретен и настоящ. Маленький такой человек по-английски. Который даже не собаку выводит погулять, а его выводит собака. Это самое начало романа. И тут же поправка, вернее не собака выводит, а миссис Уилт выгоняет их, чтобы сделать уборку в доме.

И читатель знакомится с Евой Уилт. Чья энергия кипуча и бестолкова. Потому что Ева пуста внутри. Но стремление быть изысканной и сравняться с новоприобретеннными богатыми друзьями, закручивает сюжет. Нахальный и головокружительный. Ситком. Кто-то делает что-то, не туда сворачивает, делает еще что-то и нелепости начинают нагромождаться одна на другую. Но все они логически выверены и кажется, по-другому и быть не могло в этом романе.

Как вам сюжет, когда увлекшуюся Еву приглашают на вечеринку и там, стукнув по голове ее незадачливого мужа, его заклинивают известным местом в резиновой кукле? Страдания бедного Генри описаны подробно и тщательно. И снова логично. И дальнейшее поведение всех героев подчинено той же безумной логике «так получилось».

Приключений много. Том Шарп безжалостен и в романе есть даже почти состоявшееся убийство, тоже очень подробно описанное.

Это именно то произведение о котором принято говорить «автор бичует», «обличает», «обнажает недостатки» и так далее далее. Придется согласиться, так и есть. И бичует и обнажает. Но получается это у него, хоть и жестко, но гомерически смешно.

Тома Шарпа любят далеко не все. Слишком уж кажется он разухабистым автором. Опередил можно сказать, свое время, но ненамного. Тех, кто читает в сети и знаком с множеством общеупотребительных сетевых мемов, не удивить приключениями резиновой куклы Джуди, на которой доведенный до отчаяния Уилт репетировал смерть своей жены, которая его своей энергичной бессмысленностью и довела до отчаяния.

Потому читать классика британской сатиры, лауреата 33-й премии Черного юмора, историка и фотографа Шарпа — самое время.

Эй, те кто пишет в сети, упиваясь возможностью высказываться бесцензурно, поучитесь-ка, как надо делать это по-настоящему! Ядовито, зло, безжалостно и талантливо!

На что и на кого нападает Шарп в этом романе? (потому что в других у него другие цели, с которыми он справляется не хуже). О том, насколько мясникам необходима литература, настоящая, высокая литература, он сказал. О жалкости попыток Евы выглядеть интеллектуалкой, и о существовании целого пласта околокультуры для таких псевдо-думателей — тоже сказал. Чего стоят описания всяческих курсов для домохозяек, где их учат йоге или составлению «ораторических букетов» (а еще можно читать романы Коэльо и слыть).

«Если газовщики прекрасно существовали, ничего не ведая об эмоциональной значимости межличностных отношений, изображенных в «Сыновьях и любовниках», и издевались над глубоким проникновением Лоуренса в сексуальную сущность бытия, то Ева не была способна на подобную отрешенность. Она занималась культурной деятельностью и самосовершенствованием с энтузиазмом, раздражавшим Уилта. Хуже того, ее понятие о культуре постоянно менялось, иногда распространяясь на Барбару Гартлэнд и Аню Ситон, иногда на Успенского и Кеннета Кларка, но чаще всего ограничивалось инструктором класса керамики по вторникам или лектором по трансцедентальной медитации по четвергам. По этой причине Уилт никогда не мог знать, что его ждет вечером кроме наспех приготовленного ужина, попреков в отсутствии у него честолюбия и доморощенного интеллектуального эклектизма, который приводил его в исступление.»

С последнего панталыку Еву сбивает парочка эстетов — биохимик Гаскелл и его жена Салли. Почти богатые бездельники, вся жизнь которых примерно вот в этом:

«— Терпеть не могу вечеринки, — говорил Уилт вечером в четверг. — Если и есть еще что-то хуже вечеринок, так это университетские тусовки, а которые с выпивкой, те самые мерзкие. Ты приносишь с собой бутылку приличного бургундского, а кончается тем, что пьешь чье-то жуткое пойло.

— Это не просто вечеринка, — сказала Ева, — это пикник.

— Здесь сказано «Приходи и прикоснись; вечер с Салли и Гаскеллом в 21.00 в четверг. Приноси свою амброзию или рискни отведать прингшеймовский пунш и что Бог пошлет еще». Если под амброзией не подразумевается алжирская затхлая вода, то я не знаю, что это такое.

— Я думала, ее мужики пьют, чтобы член стоял, — заметила Ева. Уилт взглянул на нее с глубоким отвращением.

— Изысканных фраз ты набралась от этих новых знакомых. Член стоял! Не представляю, что это взбрело тебе в голову.

— Конечно, не представляешь. Где уж тебе! — сказала Ева, направляясь в ванную. Уилт сел на кровать и стал разглядывать приглашение. Отвратительная карточка имела форму… Какую же она, черт побери, имела

форму? Так или иначе, она была розового цвета и открывалась снаружи вовнутрь, и там были эти двусмысленные слова. Приходи и прикоснись. Пусть только кто-нибудь его коснется, он мм скажет, что он о них думает. И еще это, насчет «что Бог пошлет еще»? Сборище согбенных ученых мужей, покуривающих травку и рассуждающих о теории систем для манипулирования данными или значении допопперовского гегельанизма для современной диалектической обстановки, или еще о чем-то столь же нечленораздельном и время от времени вставляющих слова из трех букв, чтобы доказать, что ничто человеческое им не чуждо?

— А вы чем занимаетесь? — спросят они его.

— Ну вообще-то я преподаю в техучилище.

— В техучилище? Надо же, как интересно, — глядя поверх его плеча в им только понятные вдохновляющие горизонты, и он вынужден будет провести вечер в обществе какой-нибудь страхолюдной бабы, твердо убежденной, что техучилище приносит реальную пользу, что интеллектуальные достижения в значительной степени переоцениваются и что людей следует ориентировать на умение жить в обществе, а ведь техучилища именно этим и занимаются, не так ли?

Уилт-то знал, чем занимаются техучилища. Платят таким как он 3500 фунтов в год, чтобы они заставляли газовщиков вести себя тихо в течение часа»

Собственно Ева нужна новой подруге-интеллектуалке лишь затем, чтоб делать всю работу по хозяйству, как объясняет она мужу, «раз ты не купил мне посудомоечную машину, то я сама ее нашла — живую посудомоечную машину с сиськами». Но увлекающаяся миссис Уилт искренне верит в исключительность новых друзей и требует от мужа — делать так же, как хочет она. Поддерживать знакомство, идти на дурацкую ненужную вечеринку. Вам это знакомо? Заставь дурака богу молиться… Но дурак на то и дурак, чтоб разбивать лоб не только себе, но и своим близким. Ради дурацкой призрачной цели, которая не стоит выеденного яйца.

Генри попадает в жуткую, постыдную ситуацию, но выпутывается из нее сам, доказав к концу книги, что мозги, если они есть — вещь полезная. И незаметный преподаватель литературы способен заткнуть за пояс все полицейское управление. И даже Ева становится симпатичной, когда включает свои небольшие мозги и начинает думать самостоятельно, а не взирать с трепетом снизу вверх на эстетствующих снобов. Вот они не вызывают никаких симпатий. И правильно. Ева хотя бы моет посуду, держит в порядке дом и защищает попавшего в переплет мужа. А Салли, поняв, что ее финансовому благополучию грозит опасность, пытается своего благоверного биохимика попросту убить.

Шарп очень полезен еще и тем читателям, кому нужен пинок для усовершенствования своего английского. Потому что зависть берет — кто-то читает это в подлиннике! Шарп каламбурит, но делает это изящно и остро. Он жонглирует не только схожим звучанием слов, но и смыслами отдельных высказываний и делает это очень хорошо.

Роман многослоен. Кто-то прочитает его — как беззастенчивый анекдот, кто-то — как ситуационную комедию, кто-то — как язвительную сатиру. А он и то, и другое, и третье. И хорошо, если читатель может включить мозги и прочитать все его смыслы и слои. «Уилт» того стоит, особенно если роман в переводе К.Мец

Мне кажется, сейчас для него самое время.

Ссылка на текст романа в рекомендованном на главной странице

 

перенос