***

на безымянной высоте
где мы невольно оказались
нет мы друг друга не касались
но жарились и извивались
как угри на сковороде
слов отлетевшая листва
напрасно шлёпалась под ноги
но изнутри меня едва
не разорвали бандерлоги

желанье смять тебя в руках
упырно высосать упорно
всю робость девичью и страх
чтоб мне всю ночь была покорна
а я телился и мычал
то зажигался то молчал
и целый час тянул резину
патруль мигалкою сверкнул
электровоз во тьме икнул
и месяц осветил дрезину
но вот закончились слова
и отвинтилась голова
и неожиданно упала
мой поцелуй был смел и груб
я в темноту раскрытых губ
вонзил пылающее жало
когда утих призывный гул
ты выдохнув сказала то-то ж
и долго сок из нас тянул
луны трёхмесячный зародыш

***
Ты отключила верхний, звёзды, луну,
Я оступился в тебя, понял: тону.
Я упирался твёрдым, ты клокотала,
Было по горло мне, женщине – мало.
Эта нетвёрдая почва, где мы вдвоём
За руки или за пальчик держимся, умирая,
Судорожно друг у друга что-то берём взаём,
За час до исхода ночи, в метре от рая.

***
Военное безлюдие ночей,
Власть шорохов, предчувствие охоты,
Где тень любая жаждет, алчет квоты
В кошмарных снах врачей и палачей.

Сходить с ума на пике излеченья
Над краем ночи, бездны, пустоты,
Где лишь одно реально извлеченье –
На вкус, на ощупь, ароматом – ты.

Ты, наплывающая теплотой молочной,
Парной, слегка соленой, через край
Стекающая черной тенью сочной
И исчезающая невзначай…

***
все скажут пальцы вот так вот так
речь держит брайль а брайль не враль
в морзянке кожа в прострелах мрак
мы так не схожи
а жаль

мне тамбурина понятна дрожь
умелый пеленг пачини тел
я нем как рыба но ты поймешь
все скажут нож
сноп стрел

по перфокартам слепым таро
я продолжаю взахлеб читать
в ладонь вплывает твое бедро
прожечь тавро
опять

***
Бесценный дар в развале ночи
Обресть полураскрытый рот,
Чьи вдохи кажутся короче,
А выдохи – наоборот,
Ловить неровное дыханье,
А с ним – глубинных рыб косяк,
Их плавниками, тел вихляньем
Ощупывать влеченья знак.
Прикусывать язык, и, тычась
Губами в губы, над тобой
Вдруг возрасти, ощерясь, бычась,
Как алчный штормовой прибой.
В разверстые пучины, глуби,
Упасть чудовищем морским,
На дно, в сто раз чернее Нубий,
На водоросли и пески.

Я вижу тусклое свеченье
Сквозь кровь твою, сквозь липкий пот,
Но рук измученных теченье
Меня опять к тебе влечет.
А ты глотаешь жадно, щучно
Соленый воздух травяной,
Дразня меня, дрожа беззвучно
Бледно-зеленою луной.

***

Падение плодов. Я грустен, в горле – осень.
Стекай во тьму землистый ручеек.
Надломлен ствол, смола спадает оземь,
И простыни струятся поперек.
Тьма протекла во тьму, накроет нас, накроет.
Из мрака вижу голую тебя,
Чьи губы тянутся к остывшему прибою
Сигнальными огнями корабля

АФРИКА

Пришедший с моря знает цену губ
Холодных ртов в песках соленой ночи.
Прошу тебя, не отводи глаза,
Мне так нужна живительная влага.
Затылок пальмы — глиняный суккуб,
Чьи дреды то длиннее, то короче,
Речь скомкана, как полотенце флага,
И медленно буреет бирюза.

Моя ладонь барханы повторяет,
Неровности податливого тела,
Всю глинопись сокрытых в коже стран,
Расплавленных песочной белизной.
Контрабандиста путь во тьме петляет,
Из чрева Африки до Мекки оробело
Груз пряностей, текучий шелка зной
Перемещает пальцев караван.

Тюрбан зеленый на луне – пророка
Издревле привилегия святая.
Мольба погаснет, как свечной огарок,
И сгусток силы растечется в ночь.
Не шевелись, сахара одинока,
Напрасно возрожденья ожидая,
Лишь ветер севера попробует помочь,
Но не возьмет твой пепел, как подарок.

***

Розовые снасти женского тела.
Продольные разрезы, ватерлинии, шпанты.
Терпкий запах моря в сыром исподнем
Экватор, икра, Голубой Маврикий.

Ты пришла на третьем часу бессонницы,
Когда добрый и зеленый Океан
Становится и злым, и черным.
Тело цвета слоновой кости,
Придонный сад, лианы-актинии.
Головоногий, я – потерялся.

Как жаль, что туда уже не проснуться,
На черный день оставлен тобою.
В погасших сумерках истлевшие звезды –
«Мисс Африка», «Мисс Вселенная»…

***

Я тебя позабуду дотла,
Мутотень остывает, мигрень,
Первоцветом подснежник тепла,
Лихорадки-мозги-набекрень.

Пустоцветом холодный ожог,
На губах бензоат-аромат,
Дал поверить на миг, что я бог,
И сморозил о том невпопад.

Плыл в глазах эскадрон облаков,
Перегрев тяжелел, нарастал,
Саранчою январских снегов
Оказалась, но я опоздал…

Опознать вороненую сталь
В черной хвое каленых ресниц,
Белокровия мертвую таль,
Гостем в тело безволия шприц.

А хотел-то тебя наразлив,
В трын-траве целовать, баловать,
Я-то думал, что белый налив,
Оказалось, дотла забывать…

http://sslepukhinpinx.livejournal.com/