Сергей Игнатов (г. Киев, Украина)
Поэт, прозаик, переводчик. Родился в г. Саров (Россия). Окончил геологический факультет Московского государственного университета, специальность – геохимия. Автор трёх поэтических книг: «Чёрный дрозд» (2003), «Звёздный пешеход» (2003), «Удалённый доступ» (стихи и малая проза, 2005). Дважды дипломант Волошинских конкурсов в номинации «малая проза» (2005, 2006). Публиковался в журнале «Октябрь», «Яръ» и др. Член Союза писателей России (2008).
ДЕВОЧКА ЛЮ
Где-то ты всё равно есть, девочка Лю немногих лет, и наша неожиданная для нас самих по силе дружба, и как мы зимним вечером бежали навстречу друг другу, встретившись после садика, летели через весь двор, чтобы сжать друг друга в объятиях, два неуклюжих шаровидных карапуза в шубах с торчащими в стороны руками. Там ещё были эти знающие нечто принуждённые улыбки родителей на заднем плане с дальними расчётами в уме. То было время древних царств с их сокровищами, джунглями и пирамидами запаха, вкуса и звука, взять ту же мокрую шубу, припорошенную волшебными искрами, и вкусный хруст и визг снега, и твой радостный мокрый нос и целые озёра глаз. А чего стоили хотя бы безбоязненные снегири по утрам на ясенях возле дома. Как они лущили крепкими клювами метёлки семечек и роняли их прозрачные крылья. А с каким восторгом верилось рассказам о том, какие они неуклюжие и доверчивые, и как их ничего не стоит поймать удочкой с петлей из лески на конце. И уже не нужно было их ловить, какой смысл ловить, если в царствах их уже ловишь полнее, и наслаждение больше, и можно ловить их до бесконечности, пушистых, толстых и розовых. Да мы их миллион переловили внутри себя и всё узнали про них, и не осталось ничего, что бы мы о них не знали.
А взять весну и залитые солнцем гудронные крыши гаражей. Как там мечталось о плоских длинных жуках, о которых было известно только, что это гигантская разновидность серого щелкунчика. Взрослые люди из другого времени назвали бы их златками, но вкуса эпохи никаким словом не вернёшь. Здорово было влезть на крыши и брести по ним в поисках жука, волоча портфель по лужицам смолы в немыслимом предвкушении тайны. А как сладко и страшно было найти такого жука, и овладеть им с индейским искусством и осторожностью, перевернуть и ждать, как такой здоровый может щёлкнуть. Пусть он никогда и не щёлкал, просто был не в настроении, хотя и настоящий щелкунчик. Чего стоило даже просто держать его за бока, следя изумлённым взглядом за шорохом вселенной в нём, угадывая его знания о ней и открытия в безднах запахов и ночных полётов, немыслимых для давно всё забывших родителей.
А сколько было переловлено ящериц – в руке осторожно сжато холодное сильное тельце, и длинный жёсткий хвост свисает на свободе, чтобы не было повода его сбросить, и маленькие цепкие ручки расставлены на указательном пальце, и взгляд глаза в глаза бесстрашен и безразличен, как стихия. Ледяное спокойствие отрешённого существа, знающего всё о тебе, мире и смерти и проникающего на дно души нейтральным стилетом взгляда, легко и без единого слова внушающего тебе, бурному балбесу, что все мы равны, и что в тайном знании этот взгляд неизмеримо сильнее, опытнее и взрослее тебя.
Ах девочка, девочка, девочка Лю. Ты навсегда всем этим во мне, а я в тебе, и ничего полнее этого с тех пор с нами не было и быть не могло, и какой смысл трепыхаться. И неважно, что у тебя другая фамилия, другой он и другое тело, или вдруг уже нет никакого тела, никакого тела вообще. Всё равно лучше меня у тебя никого не было и не будет. Невозможно отдаться друг другу с такой полнотой и ужасом преступления, с каким мы – ну хотя бы стащили те ключи в гаражах и спрятали в тайнике в дальнем углу парка. Не ради сокровищ, а просто ради запретного наслаждения взбудоражить грязных копошащихся существ внутри, забывших о другом мире, и заставить их выбраться из их тёмных щелей. Как они возбуждались под толстыми шкурами и щетиной, сходились и светили фонарями в ночи, изрыгая что-то на своём панцирном языке и размахивая корявыми клешнями, а мы следили за ними горящими глазами из тьмы. И пусть потом тебе пришлось открыть тайник папе, и на этом всё закончилось. Ты же знаешь, что мы всё равно простили друг другу эту слабость и унижение, и на самом деле всё равно ничто не закончилось.
Это для них закончилось, но не для нас, и ты это знаешь. Никаким преступным сообщникам не испытать ужас от содеянного полнее, чем это было – ну хотя бы с тем голубем. Ты насыпала им крошек возле моей засады, и по твоему свисту я выскочил и метнул камень изо всей силы прямо в них. Эта была первая и последняя кровь в нашей жизни, и сильнее нашего раскаяния уже ничего не было, и мы разом прошли через все мыслимые и немыслимые грехи и преступления, перед которыми последний грех ничто.
Это они придают ему глупое значение, а мы тогда просто не дожили до него. Но когда бы мы почувствовали, что древние царства уменьшаются и исчезают, мы бы положили между нами обнажённый меч как тайные сообщники, единые в общей крови и клятве и в тайнах только нам доверенных неизвестных миров и чувств, ожидая, когда время древних тайн истечёт. Мы бы положили меч на это время, оставляя наши царства, чтобы продлить сладость и ужас тайны и позлить чужих существ внутри себя, прежде чем отдать им власть над нами. Ты же знаешь, что и тогда и всегда мы уже были царственно открыты друг другу во всех тайнах тела и души и всех миров, доверенных нам. Это мы узнали ещё от той ящерки, которую я дал тебе подержать, и потом мы много раз передавали её друг другу, а она не сопротивлялась, зная что мы одно, и ты это помнишь и будешь помнить всегда.
Дмитрий Горчев (1963-2010)
Родился 27.09.1963г. в Целинограде (Казахская ССР). Член Союза писателей Санкт-Петербурга. Автор книг: «Рассказы» (1999); «Красота» (2000); «Красота – Мерзость» (2001); «Сволочи» (2002); «Осенняя жаба» (2004); «План спасения» (2005); «Жизнь в кастрюле» (2006), «Милицейское танго» (2007), «Дикая жизнь Гондваны» (2008). Умер в 2010 году.
Предназначение
Когда человек уже совсем готов к выходу в этот мир, к нему приходит Господь Бог с огромной меховой шапкой в руках. «Тяни» — говорит Господь Бог, и человек вытягивает из шапки бумажку со своим Предназначением. И вот выходит он в мир, разжимает кулак — а нет бумажки, там осталась. И прочитать не успел.
Некоторое время человек ещё надеется, что бумажка с предназначением как-то выпадет из его матушки и ползает за ней везде по пятам, но нет — ничего такого не выпадает. Надо, значит, человеку самому думать головой своей круглой с ушами, для того и сделан он человеком, а не хуйнёй шестиногой. Хуйне-то шестиногой что? — в ней Предназначение зашито насмерть, как программа стирки цветного белья в стиральной машине. А человеку приходится всё самому, всё самому.
Вот и мается он, бедолага. Хорошо, если Предназначение у него простое: родить сына, посадить дерево и всё такое. Или, допустим, заболеть во младенчестве коклюшем и помереть. А если ему предписано зарубить топором старуху на сенной площади для того, чтобы другой человек написал про это роман? А если не предписано, а он зарубил?
На самом же деле, узнать своё Предназначение не очень сложно: если человек делает что-то просто так, не за деньги, и вообще никому это нахуй не нужно, то это означает, что вот это самое и есть его настоящее Предназначение. Другое дело, что есть такие люди, которые за просто так вообще ничего делать не станут — им, конечно, сложнее.
От других занятий выполнение Предназначения отличается тем, что награда за его исполнение никакая на Земле не положена, потом будет вознаграждение, после Смерти или вообще не будет, не главное это. Но чтобы исполнять Предназначение, человеку же надо что-то есть, жить как-то. Вот и занимается он разной скучной хуйнёй, за которую вознаграждение, наоборот, причитается прямо сейчас или, в крайнем случае, в понедельник. Но и это у человека получается плохо, потому что вот занимается человек скучной хуйнёй, занимается и вдруг чувствует, что пора исполнять Предназначение. В этом случае он обязан немедленно всё бросить, послать всех нахуй, отключить телефон и исполнять. Потому что это вообще единственная причина, почему он здесь находится, нет больше никаких других и не будет.
А люди барабанят в дверь, разрывают телефон, кричат, стучат на него по столу кулаком и не дают ему денег. Потому что сами-то они Предназначение своё исполняют плохо, кое-как — семья у них, дети, дела, тёща злая, работа, времени мало. И если они видят человека, который исполняет Предназначение исправно, их тут же душит Жаба. Потому что они хорошо знают, что бывает с человеком, который не выполнил Предназначение. Ну или догадываются.
Умирают люди только в двух случаях: когда они уже исполнили своё Предназначение или когда Мироздание поняло, что они его исполнять и не собираются. Мироздание, его не наебёшь.
Алкоголь
Как прекрасен пьяный человек! Когда лежит он со спущенными штанами на асфальте возле входа в железнодорожный вокзал, любой прохожий обязательно испытает чувство гордости. Пусть за себя, а не за него, ну так что ж? Кто более свободен в этом мире – тот, кто идёт с постылой своей работы домой, тянет исправно жёсткую свою лямку, несёт занозистый свой крест и выплачивает непомерный свой оброк или же тот кто, не ведая забот, вольготно раскинулся в луже?
Пусть он презираем, грязен, гоним со всех работ, одинок и неказист лицом. Но это он, именно он взял Бастилию, Зимний, написал оперу «Хованщина», поэму «Москва-Петушки» и стихотворение «отговорила роща золотая». Зато трезвенники подарили миру Гитлера и Чикатилло.
Вот бредёт пьяный человек по колено в море аки посуху, когда все остальные давно уже утонули, куда-нибудь в подводный град Китеж за пивом.
Вот пошёл он пешком на небо, но споткнулся и упал, да прямо на вражеский дзот. И враг захлебнулся своими пулями, но вывернулся и обернулся милиционером. Вот и очнулся герой под дрожащей от холода казённой лампочкой.
Пьяный человек всегда преследуем. За ним неустанно охотятся демоны с орлиными головами, они подкарауливают его, когда он с трудом волоча ноги, возвращается с ночного своего дозора. Они валят его на землю и волокут в свой ад. Там они пытают его до утра, чтобы узнать у него Военную Тайну, но никогда ещё ни один узник им её не открыл, и поэтому мы все ещё пока живы. Трясясь от злобы, демоны выгоняют героя из ада назад, под холодное и ненавистное им утреннее солнце. Кто из вас, трезвенники, видел хоть раз в жизни небо над вытрезвителем? Никто, ибо не для вас было перенесено туда это небо непосредственно из утерянного рая.
Трезвый человек лжив и прагматичен. Он продаст Родину и зарежет младенца, если это будет для него выгодно, и ловко заметёт следы. Пьяный человек сделает то же самое в порыве вдохновения, совершенно бескорыстно, и протрезвев, ужаснётся. Если целуются двое пьяных мужчин, это не значит, что они готовы вступить в брак – это просто означает, что они искренне любят и уважают друг друга. Может ли трезвый человек всей душой полюбить первого встречного, с которым знаком всего лишь полчаса? Никогда.
И совсем уже прекрасным пьяный человек становится в пору глубокого похмелья.
Похмелье поверхностное несёт с собой лишь тошноту и головную боль, вполне доступные даже и для вовсе не пьющих людей. Глубокое же похмелье сопровождается столь же глубоким постижением непрочности окружающего мира. Похмельный человек осторожно ставит ногу на асфальт, зная, что под тонким его слоем находится бездонная яма, ведущая в никуда. Он героически фокусирует взгляд и этим удерживает от распада и исчезновения окружающий его город, населённый ничего не подозревающими стариками, женщинами и детьми. На плечи его давит свинцовое небо, а под ногами змеятся трещины. И он один во всём мире всё это видит и осторожно несёт на себе, боясь случайно уронить и разбить.
И что? Поставит ли кто-нибудь тихому герою за это памятник? Повесит ли на грудь его круглую медаль? Нальёт ли кружку пива, в конце концов? Никто. Мерзавцы.
Сволочи
Иногда в мою дверь звонят сволочи.
Хорошие правильные люди не звонят никогда, потому что не могут найти звонка. Я сам-то его однажды нашёл совершенно случайно, где-то на лестнице.
Хорошие правильные люди в мою дверь всегда стучат. Или тихо скребутся. Или тяжело под ней вздыхают, потому что если хорошего человека не впустить вовремя, он запросто может умереть и ровно никто на всём этом белом свете его не хватится, потому что он и при жизни-то никому мозги не ебал.
А вот сволочи, они не такие. Они давят толстым бестрепетным пальцем на мой звонок, и ничегошеньки у них внутри не дрогнет. Я может и сам-то на этот звонок давить опасаюсь — мало ли чего: вдруг откроется дверь совсем не той квартиры, и выйдет оттуда коля, да как спросит: «А ты кто? Не иначе как мою жену ебать пришёл?»
Или хуже того, пригласит с собой выпить.
Нет, не жму я никаких звонков, и вам не советую.
Владимир Тучков (г. Москва, Россия)
Поэт, прозаик, эссеист. Родился 26.04.1949 г. в Москве. Окончил факультет электроники Московского лесотехнического института (1972). Автор двух поэтических и семи прозаических книг.
Из книги «РУССКАЯ КНИГА ВОЕННЫХ»
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1999/1/tuchk.html
ПОГРАНИЧНИКИ
Пограничная служба за последнее время претерпела существенную деградацию, естественную для герметичных учений, которыми в силу закона возвышения нарочитой экстравагантности начинают “овладевать” сотни сотен и даже тысячи тысяч поверхностных людей, падких на искажение реальности при помощи ошибочных поступков.
Взять хотя бы выражение “граница на замке”, которое в силу вышеизложенной причины пытаются перетащить из разряда идиоматических в буквальные. Для чего подпаивают ветеранов пограничных войск с целью выведывания у них соответствующих пентаграмм и слов–заклинаний (будто это слова Матусовского, музыка Блантера). В ответ на что эти умники совершенно справедливо характеризуются недоумевающими ветеранами как “говнюки, которым не границу, а козу за вымя держать”. Наиболее экзальтированные заносят подобные выражения в тетрадочки для последующего компьютерного вычленения зерен мудрости.
Роются в спецархивах НКВД в надежде отыскать якобы хранящийся там сакральный текст. Уже и легенда сложена о том, как один нашел, прочел и узрел все до мельчайших подробностей. Понял истинный смысл вращения каждого колесика, пульсации каждой пружинки. Но был он преисполнен нечистых помыслов, вознамерившись вместо всеобщего величайшего блага сотворить тотальное зло. Однако только он произнес первое слово из “Черной главы” “Великой книги пограничной службы”, как тут же был испепелен молнией, обрушившейся на недостойного с безоблачных небес…
Все это полная чушь. Нет никакого тайного текста, а есть всем известный “Устав пограничной службы”. Именно он и является источником тайного знания, ибо лишь мудрец из мудрецов способен увидеть в лаконичных формулировках мистические глубины и магические формулы. В то же время человек простой, служивый, беспрекословно следующий каждой букве устава, сам о том не подозревая, чудесным образом полностью управляет любой пограничной ситуацией.
В “Уставе пограничной службы” есть все. И нет ничего лишнего. Каждая команда, отдаваемая командиром подчиненным, является магическим заклинанием, которое необходимым образом воздействует на природные стихии, заставляя их служить человеку верой и правдой. Каждое действие, выполняемое согласно уставу, является конкретным высокоэффективным ритуалом.
Возьмем, например, приказ: “Приступить к охране границы Союза Советских Социалистических Республик”. Даже поверхностный фонетический анализ данной фразы дает ошеломляющий результат: наиболее часто употребляемая в русском языке гласная “О” здесь использована лишь четыре раза, а не столь существенная в родной речи “И” — девять раз! То есть “И” превышает “О” более чем в два раза!
Далее по частоте употребления следуют: “С” — 8 раз, “А”, “Е”, “К”, “О”, “Р”, “Т” — по четыре раза каждая. Из данных букв слагается имя демона границ и переходных состояний — “КОРАТЕИС”. Причем двойное превышение “И” и “С” по сравнению с другими буквами дает необходимое интонационное ударение в конце имени, что означает не обычный вызов демона, а вызов для беспрекословного подчинения.
После произнесения этого заклинания демон Коратеис зорко следил за тем, чтобы каждая попытка нарушения государственной границы была обнаружена заступившим на охрану нарядом. При этом демон пользовался естественными знаками — хрустом веток, отпечатками сапог. Иногда подавал визуальный сигнал в виде устойчивого изображения пересекающего границу субъекта. Дальнейшее было делом техники: застава поднималась в ружье и диверсант или шпион отлавливался и обезвреживался.
Однако порой бывали крайне редкие случаи успешного нарушения границы СССР. Они были вызваны тем, что Коратеису в обусловленное время не приносили в жертву пограничную собаку. Данный ритуал исполнялся следующим образом. В День пограничника (который был также и днем демона границ и пограничных состояний) Коратеис принимал облик нарушителя и открыто, не таясь, переходил границу. В завязавшейся перестрелке он убивал пограничную собаку и забирал ее сердце и печень. Если же по каким–либо причинам наряд выходил по тревоге без собаки, то Коратеис убивал самого молодого пограничника и при этом брезгливо отказывался от его сакральных органов. А через некоторое время успешно переправлял через границу двоих диверсантов или одного шпиона.
О метафизическом смысле ежегодной гибели лучших пограничных собак знал лишь один Главнокомандующий пограничными войсками, сидевший в высоком кабинете на Лубянке. Поэтому череда этих наделенных верховной властью людей придавала огромное значение увеличению на заставах поголовья пограничных собак. Вся страна считала этих людей Главнокомандующими пограничных войск, но, по сути, они были Верховными жрецами границ и пограничных состояний. Каждый из них долго, терпеливо и требовательно воспитывал своего преемника, постепенно замещая в сознании молодого заместителя материалистическое мировоззрение герметичным знанием.
Однако после распада Советского Союза и смены общественной формации страны эта связь прервалась. Последний Учитель, во–первых, покинул пост, не посвятив ученика в главные таинства. А во–вторых, не успевший стать магистром ученик также насильственно был удален из пограничных войск.
Однако эти двое могущественных, отринутых президентской камарильей, жадной до интриг и вероломного обогащения, не потерялись в новой ситуации. Встав во главе неафиширующего себя банка, они добились того, что Коратеис стал служить им в финансовой сфере, осуществляя невидимые и необнаружимые переходы крупных денежных масс из теневых сфер на счета их банка.
Новые же неграмотные выдвиженцы на ключевые посты пограничных войск о древнем знании не имеют ни малейшего представления. Им невдомек, что когда на заставах ежедневно звучит: “Приступить к охране государственной границы Российской Федерации”, то имени Коратеиса не произносится. Поэтому нарушители пересекают границу в любых направлениях, с любыми целями и в любых количествах.
Новые выдвиженцы, будучи людьми, с одной стороны, поверхностными, а с другой стороны, увлеченными современными ложными оккультными теориями и псевдометафизикой, ввели в пограничных войсках другой обычай.
Вместо того чтобы хотя бы воспитывать в подчиненных необходимые технические навыки следопытов, снайперов и тактиков, львиная доля учебно–тренировочного времени тратится на псевдофилософствование.
Так, в лекционный план командиров застав включены следующие темы: “Пограничное состояние в момент клинической смерти”, “Границы между параллельными мирами”, “Три агрегатных состояния вещества как модель нерожденности, жизни и посмертного бытия”, “Способы пресечения перехода электрона с одной энергетической орбиты на другую”, “Фактор случайности при выборе пути в Бордо тёдол”, “Переход государственной границы в свете „Ицзин””, “Дао диверсанта”, “Использование опыта Дона Карлоса при несении пограничной службы”…
Однажды автору этих горестных заметок довелось побывать на теоретических занятиях на N–ской погранзаставе. Зрелище это настолько невероятно и запредельно, что считаю своим долгом ознакомить с ним читателя в максимально подробном изложении.
Вел занятие совершенно лысый, но еще крепкий, мускулистый и подвижный человек в полковничьих погонах, наиболее характерной чертой лица которого являлись вылезавшие из орбит глаза. Все звали его Учителем. Учеников было около тридцати, гладко выбритые головы большинства из них были покрыты шрамами. Учитель сидел по–восточному, то есть на сложенных под собой крест–накрест ногах. Точно так же сидели и ученики, обратив к учителю не столько предельно внимательные, но чрезвычайно напуганные взгляды, словно каждый из них в уме разминировал огромную проржавевшую авиабомбу.
Далее привожу по памяти их диалоги.
Учитель. Рядовой Петров, где твоя граница?
Ученик Петров. Моя граница находится от высоты 614 в районе села Лагутино до безымянного ручья близ Нестерова луга.
Учитель (бьет рядового Петрова в нос, отчего у того начинается кровотечение). Думать надо, рядовой Петров. Где твоя, а не наша общая граница?
Ученик Петров. Моя граница проходит по поверхности моего тела.
Учитель. Ну хоть за это спасибо. (Бьет рядового Петрова в ухо.) Звенит?
Ученик Петров. Так точно, звенит.
Учитель. Не о том думаешь. (Бьет еще раз по тому же уху.) Где твоя граница?
Ученик Петров. Моя граница проходит там, докуда достигают мои чувства: зрение, слух, обоняние, осязание, вкус.
Учитель. Это половина правды. А где же ответ на мой вопрос? Куда переместится твоя граница сейчас? (Бьет рядового Петрова ладонями по ушам и пальцами нажимает на глазные яблоки так, что тот на некоторое время теряет зрение и слух.) Где сейчас граница Петрова?
Ученик Сапронов. Граница Петрова сейчас находится в его голове.
Учитель (раздраженно кричит). Точнее, точнее! (Бьет рядового Сапронова в солнечное сплетение.)
Ученик Сапронов (быстро отдышавшись). Граница там, куда достигает ум Петрова, — дальше Солнечной системы, дальше видимых звезд.
Учитель. А дальше?
Ученик Сапронов. И дальше.
Учитель. Так, не готовился, сука. (Бьет рядового Сапронова ребром ладони по сонной артерии.) Где теперь граница Сапронова, когда я выключил его ум?
Ученик Степаненко. В коллективном бессознательном. Где оно кончается, там кончается и граница рядового Сапронова.
Учитель (берет рядового Степаненко за затылок и бьет коленом в лицо. Истерично кричит). Я не знаю никакого коллективного бессознательного, не знаю! Это все фрицы выдумали! И никто из вас не знает и знать не может, потому что туда никто еще не заглядывал! А кто пробовал, того косточки давно уж истлели. Сам собственноручно не одну гадину уложил! (Падает на бок, изо рта начинает идти розоватая пена, ноги конвульсивно дергаются: то как при езде на велосипеде, то как при плавании брассом. Ногти скребут пол. Припадок быстро проходит.) Рядовой Сапронов видит сон?
Ученик Степаненко. Нет, он не видит сон. Он не видит ничего, даже черного цвета.
Учитель. А что есть черный цвет?
Ученик Степаненко. Черный цвет — это конец, это граница всего. Значит, рядовой Сапронов не имеет границы.
Учитель (расстегивает кобуру, достает пистолет). А если я тебя, козла, сейчас шлепну вот из этого самого “макарова”, где тогда будет твоя граница?
Ученик Степаненко. Моя граница будет вне чувственного и мыслительного опыта.
Учитель (взводит курок). А где будет?
Ученик Степаненко. Нигде и везде.
Учитель (прицеливается). Не уходи от ответа перед лицом смерти! Где будет твоя граница?
Ученик Степаненко (судорожно, не думая). Моя граница будет всегда проходить от высоты 614 в районе села Лагутино до безымянного ручья близ Нестерова луга. Потому что я умру смертью храбрых.
Учитель (убирает пистолет в кобуру). Ты умрешь говно говном, однако ответ правильный. Твоя граница будет здесь, потому что здесь твоя душа покинет тело и начнет странствовать в поисках нового рождения. Однако карму не наколешь: козлом был, козлом родишься. Сможет ли враг в этом случае перейти твою границу?
Ученик Степаненко. Живой враг не сможет перейти мою границу. А мертвый враг нам не страшен, товарищ полковник!
Учитель (тихо и артистично). Мертвый враг втрое опаснее живого. Мертвый враг может проложить энергетический тоннель, соединяющий два пограничных мира — их и наш. И тогда по нему будут беспрепятственно проходить живые враги. Как этого избежать, рядовой Касьянов?
Ученик Касьянов. Переименовать каждый день года в 30 февраля.
Учитель (достает пистолет и стреляет в рядового Касьянова. Наповал). Что надо делать?!
Ученик Сапронов (придя в себя от звука выстрела). Ставить энергетические заслонки из самых непроходимых идиотов!..
Далее присутствовать на этом изуверском уроке по известным причинам я отказался, сославшись на обещание быть у губернатора на приеме.
Нельзя себе представить даже в страшном сне, какая же чудовищная ересь созреет в результате таких “поисков истины”. Сколько она унесет невинных жизней. Сколькие будут гореть в вечном огне без малейшей надежды на переход в иную сферу!
Однако сейчас, когда псевдоучение еще не охватило пожаром половину мира, а лишь тлеет на отдаленных заставах, подобные методы обучения личного состава имеют некоторые плюсы. Например, вышедшие в запас пограничники за счет навыков психической саморегуляции выгодно отличаются от десантников. День пограничника неизменно проходит с меньшим пьяным мордобоем, чем День ВДВ.