Отзыв на трилогию «Ойкумена» (Г.Л. Олди),

Два голоса на тему одной симфонии.

Вступает Яр, форма не произвольная — приводится полная версия рецензии, написанной специально для Мира фантастики (12(52), декабрь 2007).

  

Симфония Космоса

  

   Генри Лайон Олди

   Ойкумена

   Роман

   Книга третья: Кукольных дел мастер

   Обложка: Е. Гондик

   Издательство: «Эксмо», 2007

   Серия: «Миры Г.Л. Олди»

   Жанр: Космоопера

  

   Финалы — не наш конек. Они оскорбляют человеческое подсознание самим фактом своего существования. Не в этом ли залог нашей чудовищной жизнеспособности?

   Карл Мария Родерик О’Ван Эмерих, «Мемуары«

  

   В классической симфонии (например, в Пятой Бетховена), как правило, четыре части. Первая часть — сонатная форма, быстрый темп, нарастание напряжения, но не ударное. Вторая часть — сложная, но в целом неспешная, допускает множество вариаций (рондо, рондо-соната, реже «чистая» соната). Часть третья (скерцо или менуэт) — в форме da capo с трио (то есть по схеме A-trio-A). Финальная четвёртая часть — развязка: быстрый темп, сонатная форма, рондо или рондо-соната. При этом первая и последняя части пишутся в одной тональности, а средние — в родственных, но несколько иных, да ещё и отличных друг от друга. Среди композиторов симфония по праву считается наивысшей формой, настоящим испытанием и мастерства, и таланта.

   Изначально «Ойкумена» задумывалась именно как классическая симфония — не трёх, но четырёхкнижие. Возможно, отсюда и авторское название «жанра»: не привычная всем космоопера, но космическая симфония. Однако на то и каноны, чтобы их обходить: сегодня симфония может иметь сколь угодно частей. Олди остановились на трёхчастном варианте.

   Темпоритм романа — вполне себе симфонический. Если внимательно рассмотреть структуру, мы увидим, что в ней есть сквозная событийная тональность (вечер одного дня на Борго, когда Гишер, Карл и Фелиция дожидаются «малыша» Борготту), есть и вторая — собственно рассказ о событиях, как выясняется, двухлетней давности. Третья часть-тональность — «контрапункты» от лица Лючано Борготты, содержащие либо воспоминания о событиях разной степени давности из его жизни, либо участие в событиях, с ним связанных, но происходящих в иной точке пространства, и в ином времени.

   Три книги романа можно рассматривать, как три части симфонии. Правда, в этом случае остаётся признать, что каноническое написание нарушено и тут. События первой книги занимают несколько недель. Вторая книга тоже начинается довольно неспешно. Но с момента похищения Борготты, Юлии Руф и близнецов-гематров действие словно взрывается безумным крещендо: дальнейшее, занимая половину всего текста романа по объёму, по времени занимает несколько суток. Герои за эти считанные сутки успевают пережить столько, что нормальному человеку хватит на несколько жизней, с запасом. Этот темп сохраняется на протяжении всей третьей книги, и лишь финал, обрываясь на встрече природного антиса и антиса коллективного (коего скоро назовут «коллантом»), останавливает эту круговерть. Ударный аккорд повисает в воздухе между книгой и читателем, создавая знаменитую «югэн», «тёмную прелесть» финала в пьесах театра Но. А последние аккорды — весёлая пьянка друзей, успевших побывать друг для друга и врагами, и рабами, и адвокатами, и спасителями, — звучат мягко, выводя читателя к той самой сквозной тональности, которой начинается и заканчивается текст каждой из книг. Именно текст — сами книги звучат совсем иначе, и действие лежит как бы вовне главной темы, лишь в конце вливаясь в неё и сливаясь с нею.

   Как сливаются в коллективном антисе сущности, его составляющие. Как сливается антис с пространством и временем, как едины во Вселенной все расы, независимо от путей их развития. Кстати, расы в итоге и стали едины, но… всё-всё, за деталями — в книгу!

   Каноны нарушены. Но кто скажет, что симфония не удалась? Разумеется, найдутся и такие — кто бы сомневался! Они всегда находятся, эти такие, хоть их никто и не ищет. Но их брюзжание не отменит мощного, прекрасного, победного звучания космической симфонии сочинения Олди. Звуки в космосе не слышны? Ещё как слышны! Мелодия Ойкумены — не просто слышна, ею звучит всё вокруг нас. Помните голос Океана в «Одиссее»? Так и тут, точно так же, только вместо Океана — Вселенная. И люди, шагающие сквозь звёзды. Это ведь так просто, верно?

  

   — Яр Соболев

  

   ПОХОЖИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

   Роберт Шекли, «Драмокл : Межгалактическая мыльная опера», «Координаты чудес», «Корпорация «Бессмертие»

  

   Это интересно

   Несколько намёков на развитие сюжета.

   Основные расы Ойкумены — вехдены, брамайны, гематры и помпилианцы, — родом, разумеется, из нашего мира, Олди ничего не придумывали. Но вот кто — откуда, и сколько в каждой из рас намешано наших, земных национальностей и верований?

   Названия родных планет у четырёх главных рас — месяцы календаря. Фравардин, Хордад, Октуберан, Квинтиллис, Тишри или Элул — всё это месяцы. Но есть вполне себе техноложский Сечень. И есть Китта — вудунская планета. А ещё? Есть, без сомнений — но вот где и сколько?

   Работу невропаста Олди почти всегда описывают детально. Особенно детально — когда Борготта работает с помпилианцами. Единственной расой, способной делать из свободных людей рабов — энергетические батареи и дополнительные конечности. И ещё очень подробна описана работа Лючано с антисом. И ещё: само слово «антис» принадлежит расе, у которой антисы не рождаются. А если сравнить описание работы невропаста с антисом, и то же — скажем, с гард-легатом Тумидусом?..

   В «Ойкумене» есть финал, но нет конца, хоть это слово и стоит под текстом. Нет предела — всё только начинается. Точнее — продолжается. В бесконечность.

   А сериалов Олди как не писали, так и не пишут!

  

   ЦИТАТЫ

   <… Только профессор Штильнер радуется детским мутациям.

   А Лючано Борготта, завкафедрой инициирующей невропастии в центре «Грядущее», не радуется. В отличие от шарлатанов и головотяпов, мы — солидные люди. У нас девять филиалов на разных планетах, не считая головной конторы на Октуберане — и головной боли с волонтерами, наперебой предлагающими свои сомнительные услуги. У нас проблем и забот — завались. У нас досуга — с гулькин нос.

   Он без возражений находил свободное время только в одном случае: на годовщину шеольских событий. Где бы ни был, что бы ни делал, в это время Тарталья брал отпуск и прилетал на Борго. И привозил с собой всех, кого мог. Завтра, точнее, уже сегодня, утренним рейсом прибудет Авель О’Нейли. Нейрам извинился, сказал, что постарается, но не гарантирует — дела, сам понимаешь…

   +++++++++++

   Над головами людей, предчувствуя рассвет, тихо гасли звезды. Удивительные они существа, эти искорки во мгле. Если любоваться ими, сидя в уютных шезлонгах, выставленных на лужайке перед домом, хлебнув глоточек тутовой водки, вдыхая запах маринада, пропитавшего курятину, поджаренную на шпажках, и наслаждаясь приближением нового дня — звезды кажутся милыми котятами.

   А если пешком ходить между ними, то так вовсе не кажется.>

  

  

   ПРИСУТСТВУЮТ

   Времена и нравы пару тысячелетий после наших дней

   Брамайны, вехдены, помпилианцы, вудуны и даже гематры

   Экшен — для тех, кому без него скучно

  

   ОТСУТСТВУЮТ

   Бластеры, роботы и киберы

   Представители негуманоидных рас

   Галактические войны и прочие великие катаклизмы

  *****************************************************

   Вторым голосом:

   Никто ещё не узаконил формулу, по которой нужно было бы вычислять длину эпиграфа. Иногда для него с лихвой достаточно и пары слов, а иногда эпиграф бывает сравним по объёму с самим текстом.

   Думаю, что к такой большой и цельной во всех смыслах вещи, как «Ойкумена», и эпиграф должен быть соответствующий. Точнее, он уже есть. Это «Специалист», рассказ Роберта Шекли.

   Просто перечитайте его. Да и «Драмокла» тоже не помешает. Короче: полный список перечислен у Яра :).

   А олдёвская ойкумена огромна во всех измерениях. Мир очень яркий, очень настоящий — живой настолько, что выдерживает разные трактовки описанных событий. То есть в рамках законов этого мира возможно иное, не предусмотренное авторами видение тех же событий. А это — один из важных показателей качества мира, плотности и неэфемерности его материи.

   Не в последнюю очередь это получается потому, что Олди достоверно и точно соблюли баланс техники и магии мира, тщательно продумав и выписав в своей ойкумене систему врождённых расовых энергетических особенностей. Разговорным языком, т.н. энергетику.

   Нематериальная энергия, пронизывающая мир, и её носители, сразу узнающие друг друга по особым приметам, их взаимодействие — вот оно! Наконец-то! Вот она — фантастика нашего века. Это не сугубо научный материализм образца прошлого столетия, который зачастую оказывается унылым продуктом выхолащивания действительности. То, что называли НФ (Science Fiction) и то, чью кончину успели уже оплакать, умерло вместе со своим веком, хотя неполноценным, или, точнее, не совсем полноценным было изначально.

   Характерно, что самые крупные и значимые произведения прошлого века на поверку оказываются не без той же энергетики, позволенной героям в разном обличье — интуиции ли, чутья, врождённой одарённости, некоего разной степени научности эксперимента, проведённого над героями, наконец. На пример сразу вспоминаются вещи братьев Стругацких.

   Действует и обратное — те, кто строит свой мир без этой составляющей, не признавая её наличия, сами выкидывают часть необходимых стройматериалов мироздания. Вот и получается криво и нестойко, в лучшем случае — с подсознательно ощущаемой нехваткой чего-то важного…

   Кстати и дивовская «Хреновина» удивительно изящно и цепко вплетает экстрасенсорику героев в своё повествование.

   В космосимфонии же, помимо её незаурядной интеллектуально-философской составляющей, (чего стоят, например, блистательные мини-эссе контрапунктов Борготты или эпиграфы маэстро Карла) удивительно щедро разлита эта вот чистейшая сакральная квинтэссенция, прикосновение к которой даёт вспомнить, что белковое тело — не единственная, и далеко не высшая форма существования человека.

   Ради этого и перечитывают в тысячный раз «Властелина Колец» (думаю, что «Ойкумена» в этом плане перспективна не менее), и перелопачивают терабайты дешёвой фэнтезятины в надежде снова коснуться этой избранности, хоть и мимолётной, хоть и суррогатной. А всё потому, что квинтэссенции много не бывает по определению — и исключительность «Ойкумены» надёжно подтверждает это.

   А финалы… есть и у космосимфонии — всё конечно. Всё пройдёт. Книга закончится, и можно жить дальше своей повседневностью, не умаляя, но и не возвеличивая её.

   Просто иногда очень нужно знать, что есть такое место, где всем сестрам — по серьгам, где благородный антис, жертва предательства, сможет снова стать самим собой, а поможет ему в этом друг-пенетратор, где Заль и Бижан заслужили новую жизнь. Мир, где человечество может выходить в космос так, как это нас достойно.

   …Да, надо знать, что есть такое место, где стоит Башня Молчания.

   Просто ждёт.

   Так, на всякий случай.