Читать Минаева нужно по-разному. Если честно, было бы неплохо, если б изначально схема Минаева была построена по тому принципу, что есть певец Минаев, а есть некое гиперЭго. Но это я в другую степь попер. Совсем в другую. То бишь, я решил отыскать в говне кораллы — это такое занятие, если вы не знаете. Точно так же, как, приезжая в Эмираты потусоваться, говорить о высоте русской души, пить особенно ледяную водку, и, возвращаясь, указывать подчиненному ивану:
-Занимайся, занимайся.
Или говорить бедному родственнику, проживающему в Ебеннюках:
-А какие у вас там деньги? Нет, тебе, вань, надо определенно заняться. А то ты дешевую пищу есть, от того у тебя уже и круги под глазами, и жирок низкопородный на шее, а по цвету лица можно сразу определить, что ты — из народа. Надо, вань, стекло возить в Нигерию.
А ваня глазами блымкает — какое такое стекло?
Вот и приходится ване работать простым низкосортным менеджером. Он сука, сука, сука, безусловно.
Отвлечемся. Но снова — о «22 притопа, 22 прихлопа», то бишь, о модном писателе Минаеве. Заметим — «повесть о ненастоящем человеке» сменяется «повестью о настоящей (то ли ненастоящей — мне в падлу уточнять) любви», и я думаю — третья будет «повесть о ненастоящем чем-то еще». Со стилем у 22-х притопов все в порядке. Сначала — грабли, потом — тяпка, потом — лопата, причем, подборная, чтоб говно черпать.
Отвлечемся-2. У меня есть брат двоюродный, и его псевдоним — Саша Глистов. Он то же ть пишет. Только в регионах. Во времена бандитские его не на шутку оскорбила одна песня группы «Камаз», где говорилось, что на «Мерседесе» ездит свинья.
-На «Мерседесах» ездят лучшие люди, — ответил он, — а ты разное глупое говно защищаешь, которое не способно ничего добиться.
Стиль Саши Глистова чрезвычайно напоминает натужный высер товарища Минаевского, Эдика Багирова, и, порой, кажется, что напоминание это — и ментальное, и реальное, и пост-литературное. Хотя, разумеется, меня не волнует история с В.Дробышем и прочее.
Возвращаемся к Минаеву. О стиле: у меня была подруга. Лет десять назад мы расстались. Ей тогда было 20 лет. И вот, однажды мы готовились к литературному фестивалю. Там участвовали разные люди — они выступали, или не выступали, или просто сидели, радуясь некому вакхическому единению. Я предложил Оле сделать свой вклад. И вот, она мучилась, мучилась, и было ей совсем нелегко. Наконец, у нее что-то получилось. Конечно, было не ахти. Типа в первый раз — сойдет. Я, конечно, это дело подправил. Так вот, читая Минаева, вспоминаю Олю. Есть мысли — но они работают на некоторые темы, а потому текст регулярно валится, теряя линию. Возникает ощущение русской дороги — сначала есть асфальт. Потом — хуй — ямы. Потом — вдруг современное шоссе, хайвей. И, только ты разогнался, шоссе закончилось, и ты вылетел в голую степь, где вообще ничего нет, и прямо в траве столбики стоят. Я думаю, проблема 22-х прихлопов в том, что они, прихлопы, уже никогда не научатся писать. Этот стиль я бы охарактеризовал как зачаточный. То есть, что-то есть, и талант есть, а так, в сыром виде, все достаточно хреново. Если же хорошенько поработать, книжек почитать, рассказцев пописать, чтобы со стилем определиться, то лет через пять что-нибудь и будет, при чем, может получиться весьма достойно. Но увы, 22-прихлопа — это же никакой-нибудь сука бесталанный менеджер (сука, сука, сука провинциальная-нищая-денег-просящая). Отстаивая дело ЛитПрома, Минаев с Багировым ездили едва ли не на разборки. Они ведь не просто так пришли. Они боролись. И вот — победа.
Теперь отвлекусь и расскажу про одну тетечку, которая писала книженции. Она была главред в одном издательстве, а я там был директор по pr. Ничем особенным никто не занимался. Редакторше было 45, и она мечтала о том, чтобы ее трахнул какой-нибудь молоденький мальчик. У нее был типа акцесс, чтобы разную белиберду выпускать — она описывала свои сексуальные мечтанья в романах и выпускала в достаточно хреновеньком переплете, правда — неплохим тиражом. Там в каждой строчке сквозила ее собственная физиология. Но тут и понятно. Среди авторов писателей немного. Определить это достаточно легко — если по повествованию ты с легкостью находишь в тексте образ автора, значит это — говно. Если же автор абстрагировался и синтезировал личность, которая может вообще не иметь к нему никакого отношения — вот это есть труд и литература. Если же физиологии совсем много, то, понятно, что это хреново. Но это есть классика бездарщины. Взять Самиздат — здесь все это сплошь и рядом, включая фантастику и фентези, в которых, казалось бы, все должно быть космично и проч. Я жил тогда в коммуналке. И вот, я как-то взял в издательстве двадцать экземпляров. Благо, они повсюду валялись — на полках, на полу — в упаковках, на складе. Слава, известность, хули. Придя домой, я раздал по томику жильцам, а остальное отнес в сортир — тогда дефицит туалетной бумаги был.
Конечно, таких примеров — множество. Но я не буду больше корячиться. Два слова о том, как меня угораздило прочитать Минаева. Один мой товарищ приехал организовывать бизнес из Новосибирска. Он берет подряды по строительству, они там проектами, сметами и прочей неизвестной мне темой занимаются. Так вот, говорит мне однажды Валера:
-Вань, почитай Минаева.
-На кой хрен? — спрашиваю.
-Почитай, почитай. Я тут в поезде ехал. Со мной попутчицей была девушка из Питера. Я дал ей почитать «Духлесс». Ну, она девка грамотная, часов за пять одолела. Говорит: ну, что. Вывод такой: все — пидарасы, а я — московский пидарас.
Так, что читаем Минаева. Читаем Багирова. Заходим в жж Амиго95. Заходим, в конце концов, на ЛитПром, чтобы пронаблюдать, что нынче есть Духовность.
Духовность Минаева.
духовно д.