(чтение Елены Блонди)

Суперобложка первого издания книги Роберта Хайнлайна «Чужак в чужой стране» (1961), художник Ben Feder

Часть первая

Он был зачат порочно
Глава 1

Первую экспедицию на Марс земляне организовали в те времена, когда по их убеждению — наибольшую опасность для человека представлял сам человек. Это произошло через восемь земных лет после основания первой колонии на Луне. Тогда все межпланетные перелеты совершались в момент противостояния планет. От Земли до Марса — двести пятьдесят восемь дней, столько же обратно, да еще четыреста пятьдесят пять дней нужно ждать на Марсе, пока расположение планет не позволит вылететь на Землю.

К тому же путешествие на Марс могло стать успешным, если по дороге вам удалось дозаправиться на орбитальной станции, не разбиться при посадке, найти на Марсе воду для реакторов и избежать тысячи всевозможных неприятностей.
Восемь членов экипажа корабля «Посланец» должны были уживаться лучше, чем это получалось бы у людей на Земле. Чисто мужской состав забраковали как нездоровый и психологически нестабильный. Оптимальным был признан экипаж из четырех супружеских пар, подобранных так, чтобы все члены экипажа в совокупности имели необходимый в полете перечень специальностей. Главный подрядчик, Эдинбургский университет, привлек для формирования экипажа Институт Социальных Исследований. После того, как были отсеяны добровольцы, не подходящие по возрасту, состоянию здоровья, коэффициенту интеллекта, темпераменту или профессиональной подготовке, осталось девять тысяч, в принципе, подходящих кандидатов. Для экспедиции требовались: штурман, врач, повар, механик, командир корабля, лингвист, химик, специалист по электронике, физик, геолог, биохимик, биолог, ядерщик, фотограф и специалисты по гидропонике и ракетной технике. Набралось несколько сот экипажей, члены которых имели указанные специальности; три из них составляли супружеские пары. Когда же подрядчик предложил снизить ценз психологической совместимости, субподрядчик в ответ заявил, что отказывается и от работы, и от вознаграждения.
Компьютеры продолжали обрабатывать данные.

У капитана Майкла Бранта, магистра естественных наук, офицера запаса и ветерана лунных походов, нашелся в институте приятель, который подобрал для него нескольких женщин-добровольцев и обработал их данные на совместимость с капитаном. В результате Брант сел в самолет, отправился в Австралию и предложил руку и сердце доктору Уинифред Коберн, сорокалетней девственнице. Компьютеры, мигая лампочками, определили состав экипажа: капитан Майкл Брант, тридцати двух лет, — командир, пилот, штурман, повар-любитель, фотограф-любитель, специалист по ракетной технике; доктор Уинифред Коберн-Брант, сорока одного года, — лингвист, историк, практикующая медицинская сестра, заведующая хозяйством; мистер Френсис Сини, двадцати восьми лет, — помощник командира, второй пилот, штурман, астрофизик, фотограф; доктор Ольга Ковалик-Сини, двадцати девяти лет, — повар, биохимик, специалист по гидропонике; доктор Уорд Смит, сорока пяти лет, — терапевт, хирург, биолог; доктор Мэри Джейн Лайл-Смит, двадцати шести лет, — специалист по электронике, энергетике и ядерной физике; мистер Сергей Римски, тридцати пяти лет, — специалист по электронике, химик, механик, метролог, специалист по криогенной технике; миссис Элеонора Альварес-Римски, тридцати двух лет, — геолог, селенолог, специалист по гидропонике.
У членов экипажа были все необходимые в полете специальности, часть из которых будущие астронавты получили путем интенсивного обучения в последние недели перед вылетом. И самое главное — члены экипажа были полностью совместимы психологически.
«Посланец» стартовал. В течение нескольких недель его сообщения были слышны в радиоприемниках. Потом сигналы стали слабее, их улавливали лишь спутники-ретрансляторы. Согласно сообщениям, экипаж был здоров и бодр. За неделю члены экипажа адаптировались к невесомости и перестали принимать таблетки от тошноты. Единственным заболеванием, с которым пришлось бороться доктору Смиту, была потница. Если у капитана Бранта и возникали проблемы, то он о них не сообщал.
«Посланец» вышел на посадочную орбиту внутри орбиты Фобоса и две недели фотографировал Марс. Затем капитан Брант передал: «Завтра в 12:00 по общекосмическому времени мы садимся на юге Lacus Soli»[1].
На этом связь оборвалась.
Глава 2
Прошло двадцать пять лет, прежде чем земляне снова отправились на Марс. Через шесть лет после того, как замолчал «Посланец», Международное Общество Астронавтов запустило к Марсу беспилотный корабль «Зомби», который благополучно вернулся. Фотографии, сделанные «Зомби», изображали местность, мало привлекательную по земным меркам. Данные приборов, которыми был оснащен корабль, подтвердили, что атмосфера Марса разрежена и практически непригодна для жизни.
По фотографиям можно было предположить, что марсианские каналы являются техническими сооружениями, а некоторые объекты были признаны руинами городов. И если бы не третья мировая война, на Марс вылетел бы новый отряд астронавтов. «Чемпион» стартовал через несколько лет после войны, и его экипаж был более многочисленным, чем экипаж пропавшего «Посланца». На борту «Чемпиона» находились восемнадцать человек команды и двадцать три добровольца, все мужчины. «Чемпион» покрыл расстояние от Земли до Марса за девятнадцать дней и приземлился на юге Lacus Soli, где капитан ван Тромп собирался начать поиски «Посланца». Сообщения от экспедиции ван Тромпа поступали на Землю ежедневно. Вот три самых важных:
Первое: «Найден ракетный корабль „Посланец“. Все члены экипажа погибли».
Второе: «На Марсе есть жизнь».
Третье: «Поправка к сообщению 23-105: обнаружен оставшийся в живых астронавт с „Посланца“.
Глава 3
Капитан Виллем ван Тромп был осторожным человеком. Он предварил свое прибытие на Землю таким сообщением: «Не устраивайте моему пассажиру шумного приема. Необходим автомобиль скорой помощи, носилки, палата с гидравлической кроватью и вооруженная охрана».
Капитан поручил корабельному врачу проследить, чтобы Валентайна Майкла Смита (именно так звали пассажира «Чемпиона») поместили в отдельную палату медицинского центра в Бетесде, уложили в гидравлическую кровать и изолировали от внешнего мира. Сам ван Тромп отправился на чрезвычайное заседание Верховного Совета Федерации.
В ту минуту, когда Смита укладывали в Бетесде в кровать, Верховный министр науки раздраженно говорил ван Тромпу:
— Капитан, ваше положение командира так называемой «научной экспедиции» дает вам право приказывать медицинской службе охранять человека, за которого вы в ответе. Но я не понимаю, на каком основании вы осмеливаетесь вмешиваться в дела моего министерства? Ведь Смит — это просто клад для науки!
— Да, сэр.
— В таком случае, — министр науки обернулся к Верховному министру по делам мира и безопасности, — Дэвид, распорядитесь, пожалуйста, чтобы к Смиту пропустили профессора Тиргартена, доктора Окадзиму и остальных. Министр по делам мира взглянул на капитана Тромпа. Тот покачал головой.
— В чем дело? — спросил министр науки. — Вы ведь сказали, что он не болен!
— Выслушайте капитана, Пьер, — попросил министр по делам мира. — Говорите, капитан.
— Смит не болен, сэр, — терпеливо начал разъяснять ван Тромп, — но и здоровым его назвать нельзя. Он не адаптирован к земному тяготению. Здесь он весит в два с половиной раза больше, чем весил на Марсе, и его мышцам не справиться с такой нагрузкой. Смит не привык к атмосферному давлению, которое мы здесь считаем нормальным. Он не приспособлен ни к чему земному, для него здесь все — сплошные перегрузки. Черт возьми, господа, я сам устал, как собака, хоть и родился на этой планете!
Министр науки посмотрел на капитана с осуждением:
— Вполне естественно, капитан, идет адаптационный период. Я тоже побывал в космосе и все это испытал. И молодой человек по имени Смит… Капитан ван Тромп решил, что больше не стоит сдерживаться. Потом можно будет оправдаться усталостью: он чувствовал себя так, как будто приземлился на Юпитере. И капитан перебил министра:
— О-о! «Молодой человек»! «Человек»! Да как вы не понимаете, что Смит — не человек?!!
— Что?!
— Смит — не человек.
— Вот как? Поясните свои слова, капитан.
— Смит — разумное существо земного происхождения, но он не человек, а марсианин. Мы — первые люди, которых он увидел. Смит думает и чувствует по-марсиански. Его воспитало племя, совершенно не похожее на нас. Смит не может отличить мужчину от женщины. Он — человек по рождению, но марсианин по воспитанию. Если вы спешите уничтожить этот, как вы выразились, клад, — зовите ваших дубинноголовых профессоров! Пусть Смит сойдет с ума раньше, чем привыкнет жить в сумасшедшем мире; я же умываю руки. Свою задачу я выполнил.
— И с честью выполнили, капитан, — вступил в разговор Генеральный Секретарь Дуглас. — Если вашему человекомарсианину нужен денек-другой, чтобы привыкнуть к Земле, я думаю, наука подождет. Пит, не обижайтесь на капитана: он устал.
— Есть дело, которое не может ждать! — возразил министр средств массовой информации.
— Да, Джок?
— Господин Секретарь, если мы в ближайшее время не покажем марсианина по стереовидению, начнутся беспорядки.
— Пожалуй, вы преувеличиваете, Джок. Мы включим в информационные выпуски марсианский материал. Завтра — награждение капитана и всего экипажа, а послезавтра, когда капитан отдохнет, — его рассказ о полете. Министр покачал головой.
— Что не годится, Джок?
— Люди ждали, что им привезут настоящего марсианина. Раз его не привезли, нужен хотя бы Смит, причем немедленно.
— Вам нужен живой марсианин? — Генеральный Секретарь Дуглас обернулся к ван Тромпу. — Вы снимали марсиан?
— Мы перевели на них километры пленки.
— Чего же вам еще, Джок? Нет живых марсиан — показывайте фильмы. Да, капитан, марсиане не выступали против вас?
— Нет, сэр, но они нас и не приветствовали.
— Не понял?
Капитан ван Тромп подыскивал ответ.
— Видите ли, сэр, говорить с марсианином — все равно что кричать в лесу. Вы не получите ответа: ни да, ни нет.
— Вы привели с собой вашего лингвиста, как его там?…
— Доктора Махмуда, сэр? Доктор Махмуд нездоров. У него нервный срыв. («Читай: „мертвецки пьян“, — подумал капитан ван Тромп.) — Космическая эйфория?
— Да, пожалуй. («У-у, сухопутные крысы!»).
— Ну что ж, побеседуем с ним, когда ему станет лучше. А заодно пригласим нашего юного гостя Смита. Я думаю, это будет полезно.
— Возможно, — с сомнением произнес ван Тромп.
…А юный гость изо всех сил старался выжить. Невыносимое давление чужого мира стало ощущаться меньше, когда его поместили в мягкое гнездо. Сердце и легкие едва справлялись с усиленной гравитацией, приторно густой и невыносимо горячей атмосферой. Смит боролся. Он отвел все три уровня на управление дыханием и работой сердца. Через некоторое время, когда пульс и дыхание замедлились, Смит решил, что можно уделить внимание и другим проблемам. Он выделил часть второго уровня для наблюдения за своим организмом и окружающим пространством, а остальное использовал для осмысления последних событий. Нужно было не только приспособиться к новому миру, но и попытаться понять его.
С чего начать? С того, как он покинул Марс? Или с того, как очутился в этом гнетущем мире? Смит снова болезненно ощутил жар и грохот, которыми встретила его эта планета. Нет, он еще не готов все это осмыслить! Назад! Назад! К тому моменту, когда он впервые увидел чужаков, впоследствии оказавшихся соплеменниками. Нет, еще дальше, в то прошлое, когда он с ужасом осознал, что он — чужак. Назад, к самому началу!
Смит мыслил не так, как мыслят земляне. Его обучили основам английского языка, но английский был нужен ему, как он был бы нужен индусу для объяснения с турком. Английский был для Смита сложным кодом, с помощью которого можно лишь приблизительно выразить мысли. Образы и ассоциации, возникавшие в его мозгу, невозможно было привести к земным: они были порождены иной культурой.
В соседней комнате доктор Тадеуш играл в криббедж с Томом Мичемом, приставленным к Смиту в качестве сиделки. Одним глазом доктор смотрел в карты, а другим — на датчики. Увидев, что пульс у Смита упал до двадцати ударов в минуту, Тадеуш бросился в его комнату. Мичем вскочил следом. Гидравлическая кровать тихо покачивалась. Смит казался мертвым.
— Позвать доктора Нельсона! — приказал Тадеуш.
— Есть, сэр! — мгновенно отозвался Мичем. — А, может, сделаем электрошок, док? — неуверенно добавил он.
— Позвать доктора Нельсона!!
Мичем выбежал. Тадеуш смотрел на пациента, не решаясь прикоснуться к нему. Вошел доктор Нельсон. Он двигался тяжело и неловко, как человек, долго пробывший в космосе и еще не привыкший к земному тяготению.
— Что случилось?
— Две минуты назад, сэр, пульс и температура пациента резко упали.
— Что вы предприняли?
— Ничего, сэр, согласно вашему указанию.
— Хорошо, — Нельсон посмотрел на Смита, потом на датчики, такие же, как в соседней комнате. — Будут какие-нибудь изменения — дайте мне знать. Он собрался уходить. Тадеуш испуганно промямлил:
— Позвольте, доктор…
— Что — «доктор»? Какой диагноз вы ему ставите?
— Это ваш пациент, и мне не хотелось бы…
— Ваш диагноз?
— Хорошо, сэр. Это, скорее всего, шок, травматический шок, за которым последует смерть.
Нельсон кивнул:
— Для большинства ситуаций это было бы справедливо. Но перед вами уникальный случай. Мне уже приходилось видеть его в таком состоянии. Смотрите.
Нельсон поднял руку пациента и отпустил. Рука не упала.
— Каталепсия? — неуверенно спросил Тадеуш.
— Называйте это как хотите, только не трогайте его и всегда зовите меня. — Нельсон опустил руку Смита, покачал головой и вернулся на пост. Мичем собрал карты:
— Сыграем?
— Не хочу.
— Знаете, док, мне сдается, что он еще до утра сыграет в ящик.
— Вашего мнения на этот счет никто не спрашивает. Можете пойти покурить. Мне надо подумать.
Мичем пожал плечами и вышел в коридор, где стояла охрана. Солдаты вытянулись, но, увидев, кто идет, снова расслабились. Солдат повыше спросил:
— Что за шум?
— Он выкидывал коленца, а мы гадали, что бы это значило. Дайте закурить, черти!
Солдат пониже вынул пачку сигарет:
— А как насчет выпить?
— Что-то не хочется, — Мичем взял сигарету.
— Слушай, а почему к нему не пускают женщин? Он что, сексуальный маньяк?
— Я сам ничего не знаю, кроме того, что его привезли с «Чемпиона», и ему нужен абсолютный покой.
— С «Чемпиона»? Тогда все ясно, — заявил высокий солдат.
— Что тебе ясно?
— Как же! Столько времени баб не только не трогал, но и не видел! Вот и свихнулся маленько. А теперь они боятся, что он на бабу глянет и удавится. Я на его месте точно бы удавился!
* * *
Смит видел, как появились врачи, понял, что они пришли с добрыми намерениями, и ушел в себя окончательно. А утром, в тот час, когда сиделки умывают больных, он вернулся. Активизировал сердце, дыхание и стал осматриваться.
Смит оглядел комнату, оценивая каждую деталь. Он видел это помещение впервые: раньше у него не хватало на это сил. Обстановка была необычной; ни на Марсе, ни на «Чемпионе» не было ничего подобного. Восстановив события, приведшие его из родных мест сюда, Смит уже готов был признать новый мир, принять его и даже полюбить.
В комнате было еще одно живое существо: с потолка, кружась, спускался паук. Смит с восхищением смотрел на этот танец, готовый признать в пауке соплеменника и опекуна.
Вошел доктор Арчер Фрейм, стажер, сменивший доктора Тадеуша.
— Здравствуйте, — сказал он. — Как вы себя чувствуете?
Смит проанализировал фразу. В первой части он узнал формальность, не требующую ответа. Для второй в его памяти было зафиксировано несколько значений. Если подобный вопрос задавал доктор Нельсон, он имел определенный смысл; в устах же капитана ван Тромпа этот вопрос превращался в пустой звук.
Смит всякий раз испытывал неловкость при обращении с этими существами. Он встревожился, но приказал себе успокоиться и рискнул ответить:
— Чувствую хорошо.
— Отлично! — улыбнулся человек. — Сейчас придет доктор Нельсон. На завтрак пойдете?
Смит знал значения всех произнесенных слов, но сомневался, что правильно понял вопрос. Да, он знал, что съедобен, но его не предупреждали, что он может пойти кому-то на завтрак. Видимо, это большая честь? Или запасы пищи на Земле настолько истощились, что им приходиться есть себе подобных? В душе Смита не возникло протеста, он почувствовал лишь сожаление, что не успел познать этот мир.
Вошел доктор Нельсон и избавил его от необходимости обдумывать ответ. Доктор посмотрел на Смита, потом на приборы, потом опять на Смита:
— Желудок работает?
Смит понял: это был привычный для него вопрос.
— Нет.
— Ладно, это мы исправим. Но прежде всего надо поесть.
Сначала Нельсон кормил Смита с ложки, потом попросил его есть самостоятельно. Это было трудно, но Смит торжествовал: в этом мире он впервые обходился без помощи. Он опустошил тарелку и решил узнать, кто его облагодетельствовал, позволив себя съесть.
— Кто это был? — спросил Смит.
— Не кто, а что. Синтетическая пищевая масса. Это тебе что-нибудь говорит? Доел? Вылезай-ка из кровати.
— Прошу прощения? — Смит знал, что эта фраза используется, когда необходимо возобновить прерванное по какой-либо причине общение.
— Я говорю — вставай. Пройдись. Сил у тебя, конечно, немного, но если будешь валяться в кровати, их не прибавится.
Нельсон открыл кран и стал выпускать воду из баллона. Смит отогнал тревогу: Нельсон никогда не делал ему ничего плохого.
Вода, поддерживавшая тело Смита, вылилась, и он оказался на дне кровати среди складок непромокаемой ткани.
— Доктор Фрейм, возьмите его под руки, — попросил Нельсон. Поддерживаемый с двух сторон и подбадриваемый Нельсоном, Смит кое-как перелез через борт кровати.
— Спокойно! Выпрямись! — командовал Нельсон. — Не бойся, я поддержу. Смит сделал над собой усилие и выпрямился. У него была слабая мускулатура, но хорошо развитая грудная клетка. Еще на «Чемпионе» его постригли и побрили. На бледном лице выделялись мягкий детский рот и глаза умудренного жизнью старика.
Смит постоял на дрожащих ногах и шагнул вперед. Сделав три шага, он по-детски радостно улыбнулся. — Умница! — похвалил Нельсон. Смит сделал еще шаг и потерял равновесие. Врачи едва успели подхватить его.
— Черт! — выдохнул Нельсон. — Падает… Давайте-ка положим его в кровать… Нет, сперва нужно набрать воду.
Наполнив баллон, врачи осторожно уложили в кровать Смита, застывшего в позе зародыша.
— Положите ему под затылок валик, — распорядился Нельсон. — Если что-нибудь случится — позовите меня. Вечером вернемся к занятиям. Через три месяца он у нас будет лазать по деревьям не хуже обезьяны. Все идет нормально.
— Да, доктор, — ответил Фрейм без особого энтузиазма.
— И еще: когда он вернется, покажите ему, как пользоваться ванной. Позовите себе в помощь сиделку и следите, чтобы он не падал.
— Хорошо, сэр, но как ему объяснить…
— Объяснять ничего не нужно. Он все равно не поймет. Именно покажите…
…Ленч Смит съел без посторонней помощи. Санитар, забирая поднос, наклонился к нему и тихо сказал:
— Слушай, у меня к тебе есть дело.
— Простите?
— Мы можем заработать кучу денег. — Денег? Что это такое?
— Брось философствовать. Деньги нужны всем. Мне некогда долго разговаривать: смываться пора. Я из Пирлесс Фичерс. На нас работают лучшие писатели. Они будут задавать вопросы, а ты будешь на них просто отвечать. За это получишь шестьдесят тысяч. На, подпиши.
Смит взял протянутый лист бумаги и уставился на него, держа текст вверх ногами.
Санитар воскликнул:
— Боже! Да ты читать не умеешь!
Смит понял и ответил:
— Нет.
— Ну, ладно, я прочитаю, ты поставишь отпечаток пальца, а я засвидетельствую. «Я, нижеподписавшийся, Валентайн Майкл Смит, известный как Человек с Марса, передаю компании Пирлесс Фичерс Лимитед все права на мой (основанный на фактах моей биографии) рассказ „В плену у марсиан“ в обмен на…»
— Санитар!
В дверях стоял доктор Фрейм. Санитар быстро сунул бумагу за пазуху.
— Иду, сэр. Я забирал поднос.
— Что вы читали? Учтите, я вас запомнил. Вы знаете, что с этим больным разговаривать нельзя.
Санитар и врач вышли. Дверь закрылась. Смит долго лежал без движения, пытаясь осмыслить это событие, но, как ни старался, ничего не смог понять.