Он был человеком утопии. В ХХ веке такое, впрочем, неудивительно, если не сказать банально. Это столетие словно нарочно было послано людям западной культуры для того, чтобы они как следует прожили, прочувствовали и переоценили свои отношения с утопиями и утопизмом. Но Паунд — особенный.
Он заплатил за свою утопию. Неделями в клетке. Буквально в клетке с прутьями, открытой со всех сторон, без крыши, в которой соотечественники-американцы держали изменника Паунда, как особо опасного преступника, в лагере для военнопленных под Пизой. Месяцами — в тюрьме. Тринадцатью годами — в психиатрической лечебнице. Смертью на чужбине (правда, этой чужбиной была горячо любимая им Венеция). Заплатил унижением, изоляцией, утратой друзей, телесного и душевного здоровья, распадом самой речи (опять же буквально: к концу жизни он подолгу не мог разговаривать).
Из книги «Ripostes»
(1912)
Портрет
Глаза этой женщины мертвой со мной говорят,
Ибо любовь здесь была, и она не иссякнет.
И поцелуи здесь были в которых тонул.
Глаза этой женщины мертвой со мной говорят.
Плащ
Ты хранила розы лепестки,
Но время роз прошло, подумай снова,
Что будет если Смерть коснется губ твоих?
Что будет, когда Мертвый Дом найдет
Тебе любовника такого
Как я? Коснутся ль розы рук твоих?
Плащ мой возьми, плащ праха и печали,
В котором год минувший исчезал.
Так, чтобы впредь твои глаза не доверяли
Моим глазам.
Девочка
Древо в руки я взял,
И сильными стали они.
Древо в груди поднялось —
Корни пустило,
И стали ветвями руки мои.
Ты то древо,
Ты мох у воды,
Ты фиалкой дрожишь на ветру.
Детка, ты любишь весь мир, но ему
До тебя никакого нет дела.
Эзра Лумис Паунд в Лавке Языков
