
Удачная тема в удачное время — к 125-летию этого персонажа (в 2014 году) в продаже появилось немало мемуаров, очерков, критических статей, ему посвященных. Но самое удачное в этой книге — ее редкий жанр: сатирический вариант альтернативной истории.
Vermes пишет, что Гитлер не умер в 1945 году, а уснул, подобно Спящей красавице, и проснулся лишь в 2011, в том же, но уже совсем другом Берлине. Безусловно, он вновь становится знаменит, занимаясь политикой, где проводит кампании против собачьих какашек и превышения скорости автомобилистами. По словам автора, «Дело в том, что у нас сложилось слишком много стереотипов о Гитлере. Для нас он — чудовище, и мы утешаем себя тем, что мы с ним такие разные. Но на самом деле его личность по-прежнему привлекательна для многих, и он вызывает к себе интерес, как и в те годы, когда люди любили его настолько, что помогали ему совершать преступления. Я хотел показать, что Гитлер и сегодня достиг бы успеха, но по-другому».
Vermes пишет, что Гитлер не умер в 1945 году, а уснул, подобно Спящей красавице, и проснулся лишь в 2011, в том же, но уже совсем другом Берлине. Безусловно, он вновь становится знаменит, занимаясь политикой, где проводит кампании против собачьих какашек и превышения скорости автомобилистами. По словам автора, «Дело в том, что у нас сложилось слишком много стереотипов о Гитлере. Для нас он — чудовище, и мы утешаем себя тем, что мы с ним такие разные. Но на самом деле его личность по-прежнему привлекательна для многих, и он вызывает к себе интерес, как и в те годы, когда люди любили его настолько, что помогали ему совершать преступления. Я хотел показать, что Гитлер и сегодня достиг бы успеха, но по-другому».
«Мы смеемся, но этот смех застревает в горле… — пишет о книге немецкая газета Die Süddeutsche Zeitung, — да, тема фюрера обыгрывается в книге в сатирическом ключе, но в то же время автор делает акцент на этом персонаже и даже переводит тему в новое измерение, где мы смеемся не над Гитлером, а вместе с Гитлером».
И, честно говоря, слыша сегодня восторженные крики в адрес Сталина, поневоле задумаешься: а не тенденция ли это?