Он называет себя Бригом. А еще Боцманом и Батоном. Этот новосибирский писатель всегда говорит коротко и по делу. Он не работает в жанре хоррор, но проза его мрачна и депрессивна. Он автор романа «Не жить», который лег в основу весьма спорного фильма «Камень». А еще на соседней странице «DARKER»’а вы можете прочитать отрывок из его новой книги. Знакомьтесь, Юрий Бригадир и его эксклюзивные ответы специально для нашего издания.
У Вас только что вышла новая книга — «Аборт», отрывок из которой публикуется в этом номере нашего журнала. Как бы сам автор мог представить ее? О чем роман, на кого рассчитан в первую очередь?
Это небольшой обзор «шлюза» между реинкарнациями. Роман рассчитан на любого, кто твердо знает, что умрет, но при этом не воспринимает смерть как тупик. Таковых, оказывается, не очень много. Видимо, существует какой-то вселенский физический или даже ментальный запрет на подобные размышления, и лозунг «Однова живем!» чрезвычайно популярен во все времена. Что не однова — подспудно понимают все. Но дружно отказываются глядеть в тую сторону — как, к примеру, отказывались академики глядеть в телескоп Галилея. Я их, однако, прекрасно понимаю. Потерять годами выстраданное мировоззрение в доли секунды — это, в натуре, катастрофа. Но кто-то же должен…
В Интернете жанр книги обозначен как «Russian horror». Смерть главного героя в самом начале — есть, загробный мир — тоже, а есть ли в романе страх?
Я к такому жанру книгу не причислял, и честно говоря, не уверен, существует ли именно «Russian horror». Страх — базовая эмоция, и неважно — русский ты, китаец или вообще — камышовый кот. В романе страха нет. Я не хотел пугать — я хотел, чтобы люди задумались.
Бытует мнение, что хоррор в нашей стране не имеет особой популярности потому, что вокруг слишком много реальных ужасов. Разделяете ли Вы эту точку зрения?
Пожалуй, да. Но хоррор ни в одной стране мира не является мэйнстримом, ежели что…
Вы сами о себе пишете в автобиографии: «хронический алкоголик запойного типа». Не было ли в писательской карьере случаев, когда алкоголь оказал сильное влияние на какое-то произведение. Скажем, Стивен Кинг толком не помнит, как создавал «Куджо», потому что в то время увлекался наркотиками вперемешку с алкоголем. С Вами не приключалось ничего подобного?
Алкоголь, как и любой наркотик, освобождает и корежит сознание. Я в этом состоянии писать не могу физически, но могу запоминать то, что со мной происходит. Это даже не столько события, а, скажем, эмоциональный фон или неожиданные мысленные фигуры. Когда я бросаю пить, я все это — не всегда, впрочем, — с удовольствием использую в произведениях.
Каковы Ваши читательские предпочтения? Зарубежная проза или отечественная? Назовите пять самых любимых книг, которые можете перечитывать до бесконечности.
Я читаю бессистемно, примерно — как ест ребенок, и даже не могу сказать, что именно предпочитаю. Это больше похоже на салат, в котором может попасться все, что угодно — от огурца до личинки шелкопряда. Но отечественной прозы в этом оливье явно больше. Перечитывать до бесконечности ничего не могу, я как-то не для этого родился. Есть книги, понравившиеся мне до безумия, но к которым я уже точно никогда не вернусь — в первую очередь из-за эмоциональной перегрузки. Например, «Братья Карамазовы» или «Очарованный странник». Совершенно точно добровольно не буду перечитывать самого себя. Но если просто пять самых не столько любимых, сколько узловых для меня книг, то список может быть такой:
– «Незнайка на Луне», Николай Носов — в детстве я именно из этой книги узнал, как устроен распроклятый капитализм;
– «Признаюсь — я жил», Пабло Неруда — немыслимо красивая книга о жизни вообще;
– «Хождение по мукам», Алексей Толстой — профессионально выполненная работа, я бы сказал — эталон писательского мастерства;
– «Николай Николаевич», Юз Алешковский — лучшая книга о любви;
– «Моя семья и другие звери», Джеральд Даррелл — лучшая юмористическая книга.
Ситуация в отечественной книжной индустрии нынче весьма печальная. Исчезают книжные серии, закрываются издательства, активно развивается рынок электронных читалок, лютуют пираты… Как считаете, долго ли протянет бумажный носитель? Какие перспективы видите у писателя на Руси?
Бумажный носитель останется навсегда, но рано или поздно съежится до коллекционных объемов — как сейчас, к примеру, виниловая пластинка. То есть владеть бумажными библиотеками будут, в основном, энтузиасты и состоятельные люди. Но собственно литературе, как виду искусства, вообще ничего не угрожает, и перспектива у писателя на Руси только одна — много работать. Электронный вариант книги ничем не хуже бумажного в плане передачи информации. Вернее, он даже несравнимо лучше, так как позволяет хранить космические объемы текстов в нано-шкафчиках. Миф о том, что электронный текст убивает дух книги, полностью несостоятелен. Эдак можно договориться до того, что цифровое аудио — хуже аналогового, потому что убивает треск виниловой пластинки, и, к тому же, сука, не заедает!..
Среди своих пристрастий Вы называете фильмы ужасов. Поделитесь конкретикой, что произвело самое сильное впечатление? Как считаете, снимут ли когда-нибудь в России стоящий ужастик? Или, быть может, уже сняли?
Самый чудовищный по накалу страстей фильм для меня — это «Вий». Ничего более страшного в жизни не видел. К сожалению, это был первый и, по-моему, последний фильм ужасов в отечественной киноиндустрии. Все остальное не стояло и рядом. Из иностранных всегда нравились фильмы, где действие перемещалось с экрана или эфира в реальную действительность — итальянские «Демоны», японский «Звонок», американские «Телемертвецы» и прочее. Очень люблю миксы ужастика и комедии, вроде британского «Зомби по имени Шон», но такое редко снимают — для этого, кроме денег, нужен шарм, кураж, самоирония. Что касается того, снимут ли в России (после «Вия», конечно) стóящий (или хотя бы настоящий) ужастик — сильно сомневаюсь, по той причине, что творческий вектор у нас другой — драматический, где принято в первую очередь много думать и переживать. Бояться нам в данном контексте вообще недосуг и некогда. И вообще, страх в России — понятие ирреальное. Русский человек способен бояться войны, кризиса, сумы, тюрьмы и гонореи, но абсолютно не боится ни Бога, ни чёрта. А это, согласитесь, производит…
В начале года на экраны страны вышел триллер «Камень», снятый по мотивам Вашего романа «Не жить» («Ангиак»). Что можете сказать по поводу этой экранизации? Не удивил выбор актера на главную роль?
Хотя в титрах фильма и указано «по роману», скорее, там должно было стоять «по мотивам». К самой экранизации я отношусь спокойно, в первую очередь потому, что она у меня первая. Выбор актера вывел меня без ракеты куда-то в космос и зазеркалье. Я стопятьсот раз в тексте черным по белому подсказывал, что это должен был быть Такеши Китано. Но вышло, как вышло… За попытку, как говорил Андрей Вознесенский, — спасибо.
Вы как-то участвовали в съемочном процессе, могли на что-то повлиять?
Нет. По контракту мы — я и мой литературный агент Павел Матвеев — со съемочной командой вообще никак не должны были соприкасаться. Честно говоря, после подписания договора прошло полтора года полной неизвестности, и мы думали, что проект вообще сорвался (кто не в курсе — бюджеты фильмов измеряются в миллионах долларов, так что вполне могло одного-другого и не хватить). Но другие люди так не считали, и правильно делали.
Среди наших читателей много людей, которые сами пишут или только начинают писать. Что можете посоветовать тем смельчакам, кто решил связать свою жизнь с литературой?
На мошковском Самиздате (пожалуй, самый раскрученный ресурс начинающих Толстых и Пушкиных) зарегистрировано почти 70 000 писателей. Прибавим еще 150 000 с Прозы Ру. Прибавим тех, у кого нет Интернета, кто до сих пор «Паркером», и кто «сам по себе», скажем — еще 300 000. Прибавим Союз писателей России (7 000) и Союз российских писателей (еще 3 500). Итого — больше полумиллиона. Для простоты не будем упоминать тех, кто уже умер. Для еще большего фарса вообще не упомянем о переводной литературе (подумаешь, всего-то 5 000 языков!). И представим-таки, что русскоязычных писателей всего 500 000. Ровно. Ну, то есть — ни больше, ни меньше.
И приходите вы. И всего-то от вас требуется написать так, чтобы читатели не Блюхера и не милорда глупого, а — вас, любимого, с базара понесли…
И вы спрашиваете меня, как тут быть и что, собственно, делать?
Ну, так я процитирую, мне нетрудно: «Пой так, как будто тебя никто не слышит»…
Спасибо за беседу, Юрий. Удачи!
